(23.02/8.03.2002)
Во имя Отца
и Сына и Святаго Духа.
Сегодня мы
празднуем такой праздник, который называется "Первое и второе обретение
главы Иоанна Предтечи". Еще есть другой праздник, где празднуется третье
обретение, которое было во времена Торжества Православия над иконоборчеством
в IX веке. А сегодня празднуется первое и второе. На самом деле главным содержанием
этого праздника является именно то обретение, которое называется вторым. Это
произошло около 452 года, когда, после IV Вселенского Собора в Халкидоне, который
был в 451 году, Православная Церковь разделилась примерно порвну, и одна часть
принимала Собор, другая не принимала, причем среди тех кто не принимал, были
православные, а среди тех, кто принимал, были еретики. Т.е. ужасное смешение
было внесено этим Собором. Тем не менее, недаром этот Собор мы теперь поминаем
как Вселенский, потому что все-таки то учение, которое выразил этот Собор, —
несмотря на споры и на разные подозрения, отчасти и справедливые, и именно со
стороны православных, а не только еретиков, — все-таки было признано православным.
Но подтверждалось это в очень большой борьбе за Православие. И в этой борьбе
свою роль играли также и чудеса. Вот, одним из таких великих чудес, которые
помогли утверждению Халкидонского Собора в Сирии, произошло в Эмессе — обретение
главы Иоанна Предтечи, когда православные монахи, признававшие Халкидон, в пещере
неподалеку от своего монастыря чудесным образом, по видению, нашли спрятанную
там раньше главу Иоанна Предтечи. И вот, это и есть второе обретение, и это — торжество православия, которое было подтверждено таким знамением.
Конечно, и
в наше время нечто подобное происходит. Но надо сказать, что наше время — гораздо
худшее, чем тогда. И не тем худшее, что борьба сейчас происходит православия
с ересью, потому что борьба очень сильная была и тогда, если вот пополам почти
разделился мир православный, а тем, что сейчас позиции православия гораздо хуже,
чем они были в каком-нибудь 452 году. Потому что тогда православие защищало,
может быть, столько же людей, сколько было и еретиков. Сейчас православные в
меньшинстве, и такого торжества православия, как обретение главы Иоанна Предтечи
у православных, нашему времени не дано. Это не означает, что хуже нашего времени
в церковной истории не было. Очень даже было. Гораздо хуже были времена. Но,
по крайней мере, то время, о котором мы говорим сейчас, оно было, хотя и сложным,
но все-таки лучше, чем наше. И в наше время, конечно, тоже являются мощи святых.
И особенно нашему приходу, уж можно сказать, грех жаловаться, потому что мучеником
стал первый настоятель нашего прихода — отец Александр убиенный. Кроме того,
всему православному миру было явлено в 1998 году нетление мощей святителя Филарета,
который до своей смерти в 1985 году возглавлял Зарубежную Церковь и который
был ревнителем православия, уважаемым православными во всем мире. Но его мощи
сейчас у еретиков.
И здесь мы
как раз подходим к тому, что для нашего времени более важные примеры — это те,
которые относятся ко времени так называемого первого обретения главы Иоанна
Предтечи, память которого тоже совершается сегодня. Что такое первое обретение?
Если мы возьмем тот рассказ, который сейчас у нас в Четьях-Минеях по этому поводу,
то мы увидим там сразу чуть ли три обретения, которые все вместе считаются первым,
и тогда то, которое второе, оказывается четвертым. А если мы возьмем в целом,
что церковное Предание об этом рассказывает, то рассказывает оно много разного,
противоречивого, и чисто исторически эту историю реконструировать нельзя. Но
не это нам важно. А нам важно, что те рассказы, которые приняты в Православной
Церкви, они, если и не точны в изложении исторических фактов, то, по крайней
мере, они всегда содержат необходимые нам выводы из этих фактов, выводы, которые
важны для нашей жизни, для того, чтобы мы правильно подвизались. Эти выводы,
безусловно, для нас всегда существенны, и они всегда будут иметь значение.
И вот, в частности,
там рассказывается, как некие монахи — по видению, по откровению Божию, а не
просто так — еще в IV веке открыли главу Иоанна Предтечи, которая тоже была
спрятана там за много лет до того. Они ее по видению открыли, очень обрадовались,
и дело было в Святой Земле, а они были из другого места, и они стали возвращаться
домой. А по дороге они, просто по своему нерадению, дали ее нести некоему горшечнику,
который и не знал, что у него там. Но этому горшечнику было видение Иоанна Предтечи,
который ему сказал, что эти монахи нерадивые, а вот на самом деле это моя глава,
и беги ты от них и не оставляй им. Вот как бывает. Тут, конечно, пример горшечника
благочестивого — это не про нас, а вот про нерадивых монахов, которым даже и
видения бывают, — это как раз про нас, про современных православных. Потому
что, по нашему нерадению, отбираются от нас святыни, хотя они именно промыслом
Божиим, для утверждения, наверное, нас в православии, нам когда-то могли быть
и дарованы.
Например,
это как раз произошло с мощами митрополита Филарета, которые были явлены в конце
1998 года в Зарубежной Церкви, когда она еще не развалилась, когда она еще не
совсем отпала от православия, и были там православные люди. 400 человек приехали
на перезахоронение, причем мало времени у них было собраться и приехать, но
они все-таки приехали в Джорданвиль. Но эти люди допустили, чтобы в их Церкви
произошел, можно сказать, переворот, который там устроили местные экуменисты,
и именно эти экуменисты оставили за собой Джорданвильский монастырь, где находятся
и мощи святителя Филарета. Так, просто по нерадению православных людей, которые
после этого должны были уходить куда-то из Зарубежной Церкви, только поэтому
и остались у еретиков мощи святителя Филарета.
Но еще более
для нашего времени, может быть, важно знать другой случай, который произошел
с главой Предтечевой, — еще одно первое обретение главы Иоанна Предтечи. Потому
что от этого горшечника глава тоже переходила по наследству, и, можно сказать,
уже забыли, что это такое, а потом некий еретик, некий монах подтверждал свою
ересь арианскую, а может быть, на самом деле монофизитскую (хотя сказано, что
это была арианская ересь, уж не знаем мы точно, что там было), — но по крайней
мере, какую-то ересь — чудесами, которые происходили у него в церкви. А происходили
они от главы Иоанна Предтечи. А люди приходили и видели, что вот, происходят
чудеса, чудеса настоящие, а не бесовские, — значит, этот человек проповедует
истину, а не ересь. Дальше рассказывается о том, как все-таки изобличили (только
непонятно, как это было сделано, и вообще было ли это сделано) этого человека,
что он все-таки еретик, а что там глава Иоанна Предтечи, и он вынужден был бежать
и спрятал эту главу в той самой пещере, откуда потом надеялся ее взять, но не
взял, где ее потом обрели в 452 году православные монахи. Что же здесь важно
понимать? — Что бывает такое, что настоящая православная святыня не только находится
во владении у еретиков, а творит чудеса, которыми эти еретики подтверждают как
бы свою веру. Но на самом деле они творятся не потому, что у них вера православная,
а потому, что святыня у них православная. Можно на это спросить: ну, а как же
Господь попускает, чтобы православная святыня чудотворила и подтверждала, по
крайней мере, в глазах людей, для соблазна людей, как бы истинность еретиков.
Во-первых, самое главное нам надо знать, что нам не постичь судьбы Божии, и
что если мы не знаем ответа на этот вопрос, нам достаточно знать, что такое
может быть. И вот, как раз истории, подобные той, которую вспоминает Церковь
сегодня, они и показывают нам, что может такое быть. А то, что мы именно этого
замысла Божия не понимаем, так оно и неудивительно, потому что много ли вообще
таких замыслов Божиих, которые мы понимаем? Как раз естественно, когда мы не
понимаем, а не когда мы понимаем.
Но, честно
сказать, здесь этот замысел Божий можно и понять. Не такой уж он и трудный для
православного человека, потому что православного человека к пониманию таких
вещей наставляет Церковь постепенно, и понять его можно и объяснить. А дело
здесь вот в чем. Мы должны понимать, если мы православные христиане, что наша
вера не должна быть от чудес, даже от истинных чудес. Потому что
истинные чудеса — не говоря уже о том, что нам трудно понять, какие из них истинные,
но хоть бы мы и знали, что данное чудо истинное, — они не подтверждают нашей
веры однозначно. А веру подтверждает однозначно именно наша причастность Богу.
Потому что когда ходил Господь Иисус Христос по земле, Он творил многие чудеса.
Все они были истинными. А что толку? Даже люди многие верили этим чудесам
и Его встречали, когда был вход Господень в Иерусалим, крича "Осанна!",
после воскрешения Лазаря. Но эти же люди, которые Его встречали, они потом,
спустя всего несколько дней, кричали: "Распни Его!" Потому вся эта
наша вера чудесам, вера даже в истинность того, кто творит эти чудеса, — она
не имеет решающего значения. А решающее значение имеет только наша настоящая
причастность Богу.
И вот, чтобы
поставить как бы точки над i, скажу об одном случае, на который обычно ссылаются.
Как же так благодатный огонь нисходит в Иерусалиме? — И он нисходит после того,
как молится Иерусалимский патриарх, который в общении со всеми еретиками, хотя
он сам такой и более умеренный, но он состоит в евхаристическом общении со всеми
прочими экуменистами и еретиками, и конечно же, православные люди не могут иметь
евхаристического и молитвенного общения с Иерусалимским патриархом. А вот, после
его молитвы сходит благодатный огонь. Как же это так? А очень просто. Потому
что сходит благодатный огонь на Гроб Господень. Гроб Господень — святыня
настоящая или еретическая, какая-нибудь выдуманная? Это святыня настоящая, хотя
она находится у еретиков. Когда сходит святой огонь? Он сходит в Великую
субботу по православному календарю, а не, скажем, по григорианскому.
Великая суббота настоящая? Настоящая — а не еретическая, которая, скажем, является
датой Великой субботы у католиков. И недаром Иерусалимский патриарх поэтому,
наверное, больше всего и не может перейти на новый стиль. Этот вопрос даже никогда
и не обсуждался в Иерусалимском патриархате. Можно ли сказать однозначно, что
святой огонь сходит тогда, когда молится Иерусалимский патриарх? Нет, нельзя,
потому что иногда мало времени проходит после молитвы и до того момента, когда
сходит огонь, иногда много; и всегда это бывает по-разному, и нет такой однозначной
связи, что помолился патриарх, и сразу снизошел огонь, — как это было, например,
когда Илия молился о том, чтобы жертвы эти сгорели, когда он посрамил жрецов
Вааловых. А вот произошло так, что это чудо, когда-то дарованное (предположительно
в IX-м веке) для того, чтобы православие укрепилось среди мусульман, особенно
же для того, чтобы мусульмане не отняли от православных святыни великие, — это
чудо в наше время всеобщей апостасии и ереси не прекратилось. Могло бы прекратиться,
да, в ознаменование того, что у еретиков оно не совершается; но могло и не прекратиться,
потому что все равно для многих людей оно свидетельствует об истинности православия,
об истинности православного календаря — тоже это немаловажно, хотя в России
об этом так никто не думает, потому что у нас нету нового стиля; но в мире-то
это очень важно. Но не следует отсюда, что Иерусалимский патриархат является
православным.
А еще мы сегодня
читали в Евангелии слова Господни об Иоанне Крестителе, Который говорит, что
со времен Иоанна Крестителя и доныне "Царствие Божие силою берется, и употребляющие
усилия восхищают его". Если совсем перевести на русский язык, можно перевести
даже так (там "нуждою берется, и нуждницы восхищают е" по-славянски
сказано): Царствие Божие берется приступом, как бы штурмом, — даже так можно
перевести, как штурм, там именно это греческое слово, — и именно те, кто идут
на штурм Царствия Небесного (похоже звучит на "штурм небес" коммунистический
20-х годов, только все наоборот, как это часто бывает, такое сходство между
коммунизмом и православием) и употребляющие усилие только его захватывают. И
вот какого рода здесь усилие? В связи с тем, о чем мы сегодня говорили, в связи
с чудесами, которые именно веру православную утверждают, надо помнить, что эти
усилия не являются только лишь усилиями нашими внутренними, т.е. чисто личным
подвигом. Потому что, конечно, без этого нельзя, с этого все начинается, но
если этим все ограничивается, то наш подвиг такой внутренний ложен. Например,
бывают старцы, которые живут благочестиво, которые, может быть, даже сильно
подвизаются и живут подвижнически, но которые совершенно пренебрегают ревностью
о православной вере. И они могут видеть грехи собственного епископата — не личные
грехи, а именно отступление от православия, — но говорят: "Что нам их судить?
Они за это ответят сами, а наше дело, монахов, — слушаться". Тут надо понимать,
что не только это неправильно, потому что святые отцы учат иначе, и это противоречит
канонам, и поэтому слушаться такого старца не надо, — хотя это так, действительно,
одной этой причины достаточно, чтобы таких старцев не слушаться; а надо понять,
что это свидетельствует о их ложной духовной жизни. И если мы тоже так настроены,
то это свидетельствует о нашей ложной духовной жизни, о том, что мы в
прелести, что на самом деле наше подвижничество, каким бы строгим оно ни было,
оно на самом деле служит нам для обеспечения душевного комфорта и душевного
покоя; а заниматься вдруг какими-то дрязгами, менять насиженное место, вступать
в какие-то очень неприятные для любого монаха и вообще для любого верующего
человека какие-то внешние отношения, да причем далеко не мирные, — конечно,
это никому не хочется. И если мы занимаемся нашим православием, нашим подвижничеством
для того, чтобы сохранить наш душевный покой, чтобы нам было психологически
спокойнее — а кому-то спокойнее, когда он и постится очень строго, и молится
все время (и вообще, молитва успокаивает, как известно), — то такой человек,
конечно, он не захочет стоять за православную веру. И это признак того, что
он находится в прелести, это один из признаков именно этого. Потому что нам
на самом деле, если мы не в прелести, должно быть безразлично, в каком мы находимся
состоянии внешнем, и в каком состоянии даже находится наша душа, т.е. есть у
нас душевный покой или нет. Нам важно, чтобы было нечто более глубокое, чем
просто душевный покой, психологический комфорт. Мы должны жить на глубине собственной
души, и тогда для нас потеряет значение, что там на поверхности — штиль или
буря. Нам важно, чтобы мы не отпадали от Бога окончательно, чтобы Господь за
нас поборал. И если наша немощь обнаруживается в тех ситуациях, в которых мы
находимся, — что мы и страстные, и вообще всячески греховные, — так это тоже
еще не причина того, чтобы нам бежать от этих ситуаций, потому что пока наши
немощи обличаются, мы их видим и можем с ними бороться.
И поэтому
мы должны помнить, что то принуждение, которое мы постоянно должны себе оказывать,
чтобы "взять штурмом" Царствие Небесное, — оно касается не только
того, чтобы нам соблюдать правила церковной жизни, молиться, причащаться, исповедоваться,
а еще и того, чтобы не заботиться о своем комфорте не только телесном, но и
душевном. И вот тогда мы будем стоять за православные догматы, и тогда Господь
нас не оставит, Сам покроет нас Своим покоем. Аминь.
|
Обсудить
можно
|