Слово в день памяти всех преподобных и богоносных отцев,
в посте и подвиге просиявших (в субботу сыропустную)

(3/16.03.2002)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы совершаем память всех тех святых отцов, которые просияли в монашестве, и, как называется этот праздник, — "всех святых, в посте и подвизе просиявших". Очевидно, что перед тем, как нам самим начать самый главный в году пост, Церковь предлагает нам примеры тех, кто особенно именно в посте и других подвигах аскетических особенно просияли. Но кроме того, важно знать, почему бывает именно сегодня особый праздник в Церкви в честь всех монашествующих, а нету праздников в честь всех, например, священников, или в честь всех епископов, или в честь всех домохозяек, которых в Церкви очень много бывает обычно. Вот, столько разных сословий христиан, и нету в их честь никакого праздника. А какие праздники есть?

Прежде всего Церковь почитает особенно мучеников. Их почитание в Церкви настолько велико, что нет даже отдельного дня памяти всех мучеников, потому что каждый будний день совершаются все время общие молитвы к мученикам, это в богослужении каждого дня. Т.е. здесь причина того, что у нас нет такого ежегодного праздника мучеников, заключается в том, что у нас их память празднуется ежедневно. И это еще более почитаемое сословие святых, если можно так выразиться, нежели монашествующие.

Есть еще праздник общий Апостолов, Собор 70-ти апостолов, но к нему относятся только те апостолы, которые начали проповедовать христианскую веру, это закрытый круг; уже новые равноапостольные святые, которые подражали их подвигу в более позднее время, а не в первохристианское, не празднуются вместе с этими апостолами в этот день. Т.е. апостолы — это именно конкретный круг лиц.

А вот именно сословие, память которого празднуется, — это только монашествующие. И даже нету епископов, а наоборот, получается так, что во вчерашнем каноне, который вчера на утрени читался, там первые шесть песен перечисляют в порядке греческого алфавита святых мужей, которые подвизались в монашестве, потом седьмая песнь — святых жен, которые тоже подвизались в монашестве, потому что здесь празднуется вместе память мужчин и женщин, а потом перечисляются святые епископы Церкви, но именно те, которые сами были монахами, т.е. память их празднуется соборно, вот тоже сегодня, но именно как монахов, а не как епископов, а специального праздника епископов как епископов в Церкви нет.

И конечно, это не случайно. Потому что именно монашество, как пишет св. Григорий Палама и как говорят другие святые, именно монашество существует в Церкви для того, чтобы в особенной степени, наиболее полно исповедовать своей жизнью христианство, как оно есть, и являть полный идеал христианства. А поэтому для всего общества христиан, которые есть на земле, монахи, как говорят эти святые, несут служение, подобное тому, которое в Ветхом Завете несли пророки. Монашествующие не имеют сами по себе никаких административных полномочий в Церкви, потому что эти полномочия принадлежат епископам, но духовное руководство Церковью осуществляется монашеством. И конечно, поэтому постепенно стало нормой, хотя эта норма до сих пор не внесена ни в какие каноны, а просто это такой установившийся обычай, чтобы и епископов брать из числа монашествующих (каноны предусматривают для епископов только одно условие — безбрачие, которое исполнимо и без монашества).

Но тут вот надо понимать, что дает человеку его жизнь, как таковая, духовная его жизнь — и это, в частности и есть истинное монашество, — и что ему дает его сан. И вот, надо понимать, что дар духовного рассуждения — тот дар, который можно употребить для того, чтобы руководить Церковью, — этот дар человеку дается не автоматически в силу того, что он принял сан, а этот дар дается только за духовную жизнь. И именно таких людей, имеющих этот дар, достаточно своей жизнью подтверждающих свое достоинство, только их рукополагать следует в епископы и в священники тоже. Но что бывает, когда рукополагают других людей, которые этого не достигли, но они тоже благочестивые и старательные и хотят как-то соответствовать? Такие люди, они будут молиться о том, чтобы благодать Божия, которая всегда "немощная врачует и оскудевающая наполняет", чтобы она восполнила то, чего им недостает. Но тут надо тоже понимать, что это не значит, что автоматически недостойный человек становится достойным, хотя бы в отношении своего, скажем, епископского или священнического служения, только лишь в силу того, что его рукоположили. Нет. Он получает дар Божий для того, чтобы разрешить какую-нибудь ситуацию по воле Божией, дар разумения воли Божией он получает лишь постольку, поскольку действительно необходимо ему здесь что-то сказать, и поскольку действительно он оказывается "крайним", так сказать, когда действительно больше некому.

Но многие священники и, к сожалению, еще хуже, что многие миряне думают, что к любому священнику можно подойти, спросить у него духовного совета, и если он его даст, то этот совет будет правильным, потому что священству дается какая-то особая благодать давать правильные духовные советы. Это неправильно. Священник должен быть таким человеком, который по своей жизни имеет такую благодать. Но если, как большинство современных священников, он этого не имеет, то не надо от него и ждать духовных советов. Вот, например, от меня не надо ждать духовных советов. Потому что надо самим читать книжки, которые и я читаю, и постепенно стремиться, чтоб Господь каждого из нас вразумил. Потому что Господь никому не даст пропасть. И для того, чтобы нам знать волю Божию, чтобы в какой-то очередной ситуации сложной избежать погибели нашей души, нам нужно вразумление от Бога. Конечно, оно может подаваться через недостойных людей. И даже иногда и через тех недостойных людей, которые носят священный сан. Но это происходит обычно тогда, когда сами эти люди стремятся всячески избежать того, чтобы давать какие-то советы, прекрасно понимая, что они не в состоянии их давать по своей духовной жизни.

Но бывает, оказывается, что человеку совсем некого спросить. И он сам никак не может понять, и в книжке он прочитать не может. И вот тогда и в таких отдельных и крайних случаях можно спросить священника, потому что Господь тогда просто, может, ему и подаст благодать. Но как правило, надо понимать, что священники — это изначально такие же люди, как и все прочие, которые имеют дар духовного рассуждения ровно в такой мере, в какой они живут духовной жизнью. Это так изначально. А на самом деле они еще и гораздо хуже. Потому что с них больше спрашивается, и всякое их несоответствие оборачивается еще большими их духовными падениями. И потому статистически, может быть, гораздо чаще можно получить вред от совета священника, чем от совета мирянина. Потому что священнику свойственно надмеваться, думать, что он знает больше мирян, думать, что благодать священства автоматически заменяет ему отсутствие духовной жизни. А это все является глубоким-глубоким обольщением. Но священники все сами за себя ответят. А если миряне к ним будут обращаться, конечно, их ответственность, может быть, и меньше, но это — слабое утешение, потому что все равно не надо обращаться ни к кому за погибельными советами.

Надо обращаться за советами спасительными — т.е. прежде всего к учению Церкви и святых отцов. И потом надо обращаться из людей только к тем, кто подражает этим святым отцам, т.е. кто, даже, может быть, и не имея монашеского пострига, по внутреннему человеку является монахом, и память которого, когда он помрет, будет тоже совершаться в сегодняшний день. Потому что сегодня мы совершаем память не только тех святых отцов, которые перечислены по именам в службе, и не только тех, которые вообще в церковных календарях хоть в каких-нибудь перечислены, которых вообще хоть кто-то помнит по именам, но также и тех, которых никто не знает, по причине скрытности и уединенности их жизни, или просто неоткрытости их жития, потому что они, может быть, жили среди обыкновенных людей как обыкновенные люди.

И вот, у таких людей и надо просить духовного совета, невзирая на то, имеет он священный сан или не имеет, имеет он монашеский постриг или не имеет. Надо спрашивать духовных советов у тех, кто по внутреннему человеку стал монахом. Если же человек по внешнему человеку стал монахом, или если он рукоположен в сан священника или епископа, это совершенно ничего не значит, а скорее даже это может и настораживать.

Сейчас, конечно, можно сказать, что тоже это я говорю, по своему недостоинству; но в данном случае я пересказываю святых отцов — Симеона Нового Богослова и, из недавно живших, Игнатия Брянчанинова, который в XIX веке жил, — и не я это все придумал, а я только это все напоминаю. Это св. Игнатий Брянчанинов писал, что при виде всякого лица духовного звания у ищущего спасения человека должна возникать прежде всего одна мысль: осторожность.

И вот, поэтому мы должны помнить, что в Церкви руководят всем и действительно духовную жизнь создают и вообще все судьбы церковные решают, даже и в таких делах, как администрирование, те, кто имеют духовное рассуждение. Духовное рассуждение имеют те, кто стали монахами, — не обязательно по внешнему человеку, но обязательно по внутреннему. И все остальные административные должности в Церкви Нового Завета, которые тоже являются благодатными и которые дают право и обязанность распоряжаться какими-то церковными делами, т.е. должности клириков, диаконов, священников и особенно епископов, — это все должности, которые правильно проходятся занимающими их людьми только лишь постольку, поскольку они либо стали, либо, по крайней мере, стремятся стать монахами по внутреннему человеку, независимо от того, кем они стали по внешнему.

И вот, нам всем, независимо от того, на какой мы стоим ступеньке в церковной иерархии, надо стать не в земной церковной иерархии, а в небесной на самой высшей ступеньке и взойти в Царствие Небесное вместе со всеми святыми, которые сделали монахом своего внутреннего человека. Аминь.