Слово в Неделю Ваий (Вход Господень в Иерусалим)

(15/28.04.2002)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодняшний праздник называется «Вход Господень в Иерусалим», и это название, хотя, конечно, и правильное, но не совсем точное, потому что Господь входит не просто в Иерусалим, а проходит по Иерусалиму прямо в храм, и входит Он именно в храм и там изгоняет торгующих и, таким образом, очищает храм и говорит, что «дом Мой наречется домом молитвы». И именно это вхождение в храм и является главным смыслом праздника, потому что Господь, войдя в храм, его заменил Сам Собою. Потому что об этом храме Господом в другом, правда, случае сказаны слова: «Се, оставляется дом ваш пуст». И когда храм остался пуст, то прошло некоторое время, и он был уничтожен. А тот храм, которым стал Сам Господь, он никогда не будет уничтожен, потому что этот храм как раз воскрес, и этот храм дается нам, и мы сами в него входим через Евхаристию, и про него в Апокалипсисе сказано, что это скиния (скиния — это то же самое, что храм), «скиния Бога с человеками», т.е. тело христово — это тот новый храм, нерукотворенный, в котором Господь с человеками, который будет всегда, и который является новым Иерусалимом и храмом Нового Иерусалима. Хотя в Новом Иерусалиме нет особенного храма, потому что все там является храмом. И это самое первое значение праздника.

Но недаром в тропаре этому празднику поется так: «Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя» — т.е. удостоверяя еще прежде Своего страдания (подразумевается страдание и воскресение) не просто то, что Ты Сам воскреснешь, но общее — то, что все, воскреснут, общее воскресение, — «из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже». Т.е. воскрешение Лазаря, оно не только удостоверяет будущее воскресение Христово, но еще более очевидно — и это еще важнее — удостоверяет общее воскресение, т.е. то, что все когда-то воскреснут. И именно поэтому встречали Христа с пальмовыми ветвями, и мы сейчас тоже держим ветви. Что это за ветви?

Эти ветви относятся к другому празднику — празднику Кущей, одному из трех самых главных иудейских праздников, еще ветхозаветных. И в этот праздник каждая семья ставила палатку такую за городом, которая тоже называлась кущей (потому что куща или скиния — это и палатка) и которая, как это понималось еще до Христа, знаменовала воскресение плоти, воскресение всех. потому что наша собственная плоть, которая должна будет воскреснуть, — это тоже наша скиния. Но если мы христиане, то она не просто наша скиния, а она является скинией Божией. И потому, вот как тогда, на праздник Кущей, положено было воздвигать эти палатки и, в знак победы над смертью, которой является воскрешение плоти, прообразованное вот этими палатками, в знак победы носили эти ветви пальмовые, так вот и сейчас Христа встречают с пальмовыми ветвями — именно как Победителя смерти, и победителя смерти не только Лазаря и не только как имеющего воскреснуть, но и как победителя смерти всего человеческого рода.

И наши тела, которые воскреснут, и уже сейчас, пока они еще даже не умерли, являются храмом Божиим. И поэтому апостол Павел говорит, что «разве вы не знаете, что вы — храм Божий?» — и дальше продолжает, что «если кто-то осквернит храм Божий, то того уничтожит Бог». По-славянски так: «Аще кто храм Божий растлит, растлит того Бог». И потому, если мы приобщились Телу Христову и сами стали Его храмом, то мы должны все время помнить, что мы являемся носителями святыни. А как обращаться со святыней? Как причащаться? Мы это хотя бы отчасти представляем себе. Даже дотронуться до нее могут только священники и только в определенные моменты. Но именно по отношению к этой святыне каждый христианин, независимо от пола, потому что «во Христе Иисусе несть мужеский пол, ни женский», как говорит апостол Павел, независимо от пола —каждый христианин является священником. И это и есть истинное священство Нового Завета, которое принадлежит абсолютно всем христианам. И вот, если мы живем в храме Божием, которым является наше тело, и являемся священниками, то отсюда мы должны делать все остальные выводы — как мы должны жить в остальном. И также мы должны делать выводы, что с нами будет, если мы будем жить иначе.

Потому что вспомним в Ветхом Завете, вспомним в Новом Завете — что было с теми, кто пренебрежительно относился к святыне? Что было с осквернителями святыни: как разверзалась под ними земля, и они пропадали под землю; как они попалялись огнем с неба; и как всячески оставлены были те недостойные священники, которые распяли Христа. Конечно, прежде всего, именно им мы уподобляемся, если мы, будучи христианами, продолжаем грешить, и особенно если совершенно сознательно себе позволяем увлекаться разными скотскими, прямо скажем, удовольствиями, — только для скотов они, может быть, и извинительны, потому что они так Богом созданы, и они удовольствия, в общем-то, в человеческом смысле даже и не получают, а просто они следуют своим инстинктам и страдают, когда не могут им следовать; они так запрограммированы. а мы, люди, запрограммированы совершенно не так, а если ведем мы себя, как скоты, то это не значит, что у нас будет одна общая участь со скотами, как некоторые сектанты учат, — будто грешники просто будут уничтожены и не получат никакой жизни, а мучения им не будет (так представляют это дело адвентисты), — а к сожалению, все дело будет еще хуже, и эти мучения обязательно будут там; и чтобы именно нас все-таки как-то образумить, чтобы нас не допустить до мучений на том свете, чтобы мы как-то затормозили и подумали о своей жизни, у нас начинаются какие-то мучения здесь. Потому что когда человек страдает, он начинает думать, что, может быть, он неправильно живет: «А как мне перестроить свою жизнь?» Конечно, это не ахти какие благочестивые мысли, по крайней мере поначалу, когда он просто не хочет страдать, но уже и это хорошо, потому что уже и это заставляет его задуматься о том, что, может быть, он живет как-то неправильно; и очень многие, начиная вот именно с этого, приходят к чему-то большему.

И вот, теперь подумаем, что нам осталось в ближайшие дни. В ближайшие дни уже, собственно говоря, и нет настоящего поста, потому что есть особенный период — Страстная Седмица, — который уже не входит в Св. Четыредесятницу, который весь посвящен воспоминанию Страстей Христовых, и который мы тоже должны посвятить этому, чтобы эту часть своей жизни небольшую, всего несколько дней, посвятить тоже максимальному участию в смерти Христовой, для того чтобы с Ним и воскреснуть. Только тогда праздник для нас будет по-настоящему праздничным, а не глупым весельем каким-то, а то, может быть, даже и не весельем, как это бывает у людей, которые встречают праздники нецерковно.

И вот, что надо сделать к празднику? Некоторые люди почему-то считают, что надо убрать квартиру, напечь куличей и наварить яиц. Конечно, это неплохие занятия. Ни про одно из них нельзя сказать, что оно греховное, и вообще, конечно, лучше это делать, если есть возможность. Ну, а как понять, есть возможность или нет возможности? Обычно считается так, что вот, если я могу это сделать, значит, возможность у меня есть. А чтоб пойти, например в церковь, это — ну, некогда, надо уборку сделать, надо… куличи — они долго пекутся… Так вот, уборку надо делать в своей душе прежде всего. И потому главное — это именно участвовать в церковных богослужениях, а не печь эти безумные куличи, которые заменяют все богослужение и даже причастие на Пасху — что просто уж вообще стыдно сказать. Чтобы не объесться куличами на Пасху — это нельзя, а чтобы причаститься на Пасху — об этом никто не думает. Т.е. я надеюсь, что все будут к Пасхе готовиться к причастию, а не к тому, чтобы наесться куличами. А если подготовишься к причастию, то куличей тоже можно поесть, потому что к этому готовиться как раз специально не надо. А если у кого-то нет куличей, так их сейчас можно купить в магазине, и это гораздо лучше будет. Хотя, может быть, по вкусу это и хуже. Но тут Господь воздаст в Царствии Небесном, может быть, за недостаток вкуса кулича земного. Вот если все для того, чтобы провести Страстную Седмицу, как положено (т.е. участвуя во всех богослужениях), сделано, и еще остается время, — тогда можно сделать уборку, тогда можно спечь куличей. Я надеюсь, что все постараются не столько печь куличи, сколько все-таки причащаться. Спаси, Господи!