О Страшном Суде, Новом Исходе и десяти девах.
Слово в Великий Вторник,
после литургии Преждеосвященных Даров

(17/30.04.2002)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

В Великий Вторник, который мы сейчас завершили, Церковь воспоминает Страшный Суд. И именно этот день является, может быть, самым главным воспоминанием Страшного Суда. Поэтому за литургией сегодня мы слышали Евангелие о Страшном Суде и о Втором Пришествии, и это — древнейшая особенность богослужения. Почему именно в Великий Вторник? Потому что в древней Церкви считалось — и это, наверное, исторически так вот и было, — что Тайная вечеря была совершена ночью, но не с четверга на пятницу, а со вторника на среду. И по завершении вечери Господь был арестован, и как раз исполнились те слова, которые Господь раньше сказал, когда Его спросили: «почему ученики Иоанновы постятся, а Твои не постятся?» — тогда Господь ответил, что «разве могут сыны чертога брачного поститься, пока с ними жених? Но будет время, когда возьмется от них (т.е. отнимется от них) жених, и тогда будут поститься». И это произошло тогда, когда Господа арестовали. И вот, эта ночь со вторника на среду, по принятому богослужебному счету суток принадлежавшая вторнику (такой был именно принят счет суток), она и стала ночью взятия Жениха. И, по вере древней Церкви, хотя и неизвестен день и час, когда Господь приидет, когда будет Второе Пришествие, но естественно и, по крайней мере, символично было совершать его память именно в тот самый день, когда Господь был взят от Своих учеников: когда был взят Жених, тогда же Он и придет. И Господь в этом самом Евангелии, которое мы сегодня читали, именно говорит о Своем втором пришествии как о пришествии Жениха. И именно поэтому главная из многих притч, которыми Он рассказывает о Страшном Суде, и которые мы слышали сегодня, а отчасти и вчера, потому что это Евангелие начали читать уже и вчера (оно очень длинное), главная притча, которая сегодня больше всего вспоминается в богослужении, — это притча о десяти девах.

Почему те, кто хотели войти в Царствие Небесное, названы девами и сравниваются именно с девами? Мы, может быть, сейчас уже и не понимаем, а безбожники точно забыли, сколь не просто велик, а сколь значим для Нового Завета подвиг девства, и что это именно и есть по существу своему та жизнь, которая предполагается в Новом Завете. И вот почему это так. Потому что неверно было бы сказать — хотя во многом это и правильно, но все-таки не до конца правильно, — что в Ветхом Завете подвига девства совершенно не было. Но мало того, что были особенные примеры некоторых подвижников, которые жили в девстве, как, прежде всего, пророк Илия, а потом Иоанн Креститель, который тоже еще был в Ветхом Завете; но самое главное для всего народа Божия жизнь в воздержании, сравнимая с девством, была обязательна в один период — во время войны. Потому что те, кто шли на войну, как это было сказано во Второзаконии, т.е. в Законе Моисеевом, должны были оставлять своих жен. И поэтому те, кто женился в течение последнего года перед войной, — их даже поэтому нельзя было брать на войну, согласно Закону, потому что они еще слишком привязаны к жене и не могут сражаться как следует.

И если таковы требования к тем, кто участвует в священной войне, то теперь вот надо вспомнить, когда же и ради чего же велась эта священная война. Эта священная война была тогда, когда народ израильский совершал исход для того, чтобы пробиться через пустыню, где встречались время от времени враждебные народы, и для того, чтобы завоевать землю обетованную, где в это время жили другие люди, которых надо было уничтожить, потому что если бы их не уничтожили, то они бы своим идолослужением заразили бы и народ Божий. И все это время, вот это время, когда даровался и усваивался Ветхий Завет, это был временем священной войны. И подобно этому, Новый Завет также требует исхода, только нового исхода. И поэтому говорит апостол Павел, что «Христос изволил пострадать вне града, и мы выйдем к Нему и мы выйдем к Нему навстречу», — т.е. вот это и значит, что мы тоже совершаем исход, когда мы идем за Христом. Только мы не просто выходим из земного Иерусалима, а конечно, мы идем навстречу из мира из этого к Царству Небесному. И потому Церковь Христова — все время воюющий стан. И конечно, это все время священная война, и потому именно нормой христианской жизни в самой ранней Церкви стало то, что в древней Церкви исключением на особый период войны. потому что христианская жизнь — это уже и есть последний Новый Завет и самая последняя эсхатологическая война, которая и будет перед концом света.

И потому несколько веков потребовалось Церкви, наоборот, для того, чтобы рассказать, как там христиане могут жить и вступая в брак. И именно это и была для Церкви проблема: как вот постепенно удерживать в Церкви множество христиан, чтобы они тоже постепенно подражали этому подвигу девства, этому учились, для того, чтобы все-таки Церковь могла быть принята очень многими. И это было проблемой. А никакого такого «специального» монашеского богословия в Церкви никогда и не было, потому что там все богословие было «монашеским».

Но о чем говорит эта притча о десяти девах? Итак, нам понятно, почему те, кто хотели войти в Царствие Небесное, названы девами. Но из них пять вошли, а пять не вошли. Потому что само по себе девство недостаточно, и вообще никакой, конечно, подвиг недостаточен. Потому что нужно, чтобы он делался ради Христа. Когда объясняется, чего не хватило этим девам, которые юродивые, что означает елей, которого не хватило в их сосудах, то часто говорят, как это прежде всего объясняет Иоанн Златоуст, что им не хватило милостыни, что они были побеждены любовью к стяжанию и к деньгам. Но это объяснение, оно правильное (как всегда, на каждую притчу бывает много объяснений), но это — самое поверхностное из всех. Хотя, конечно, оно полезно, потому что оно объясняет, насколько важно нам давать милостыню и помогать себе подобным. И может быть, для очень больших масс народа трудно понять какие-то другие объяснения, а это понять можно, и в этом его очень большое преимущество. Но все-таки никогда это объяснение не было главным.

А главным было объяснение, которое сводится к тому, что сформулировал святой Серафим Саровский, который тоже толковал эту притчу и толковал ее, конечно, от святых отцов, — что самое главное, чего юродивым девам не хватило, это не хватило благодати Святаго Духа. Вот, именно это означает елей. А почему им ее не хватило? Потому что они не ревновали о том, чтобы ее стяжать. Это и означает, как в другом месте той же беседы говорит св. Серафим, что значит доброе дело, не ради Христа делаемое, — это может быть и какая-то добродетель наша, или что-то, что мы доброе делаем нашим ближним. Потому что делать мы можем разное: мы можем поститься, молиться, пребывать в девстве, а также помогать ближним, и все это хорошо. Но спасительным для души это будет только тогда, когда мы все это будем делать не потому, что просто нам хочется это делать (хотя хорошо, что нам хочется это делать), а потому, что мы ищем благодати Святаго Духа; нам, может быть, и не хочется ее искать, но мы понимаем, что нам именно это и нужно. И мы просим у Господа, чтобы прежде всего Он дал нам Себя. Потому что именно в этом и будет спасение. От Господа надо просить только Самого Господа. И вот, этого и не учли те девы, которые были юродивыми, т.е. глупыми. Они ждали жениха, который станет их женихом всего лишь потому, что у них были какие-то добродетели. Да, у них были добродетели. Но никакие добродетели, хотя бы еще и большие, чем те, что у них были, никому не достаточны для того, чтобы войти в чертог. Потому что нужно только одно: нужно понимать, что я сам ничего не стою, и все мои добродетели ничего не стоят, а чего-то стоит только Бог, и только Его хотеть и понимать, что Он не как по обязанности, или как в случае какой-то сделки, когда кто-то заплатил, а кто-то обязан предоставить товар, а именно по Своей только собственной любви и по Своему снисхождению приходит к тем, кто сам Его любит.

Но также и другой есть урок в этой притче о десяти девах. Хотя сказано было в тексте этой притчи, что «воздремашася вся и спаху», т.е. все девы эти заснули, пока ждали жениха, но в конце притчи говорится в Евангелии такой вывод, что теперь бодрствуйте все, потому что не знаете, когда Жених приидет. И как будто бы, этот вывод относится к другой притче — скажем, о рабе, который должен был бодрствовать, не зная, когда придет его господин, — но тем не менее, это сказано здесь. Потому что в ранней Церкви, с тех же самых Евангельских времен и, возможно, одновременно с Евангелием, и другой вариант этой притчи был, который тоже, может быть, восходит к Самому Господу, и который тоже очень отражается и в богослужении, в том числе сегодняшнего дня, очень много в разных местах, и в Великом каноне Андрея Критского он отражается, — где юродивые девы отличались от мудрых именно тем, что юродивые спали, а мудрые бодрствовали. И именно потому, что они все время бодрствовали, потому они и успели зайти на брак, а юродивые проспали это дело. Это другой вариант притчи, который существовал рядом с Евангелием и тоже принят Церковью, и очень подробно, например, у Макария Египетского изложен (в IV веке), но не только у него; и в богослужении нашем постоянно, в том числе в богослужении сегодняшнего дня, и вот, даже в Евангелии отразился, когда Господь говорит в этой притче, что «бодрствуйте».

Как мы должны бодрствовать постоянно, если мы не можем совсем не спать? Мы можем спать мало, не предаваться многому сну (это грех), но совсем не спать мы все равно не можем. Если мы обращены к Богу, если мы засыпаем и просыпаемся с памятью Божией и с молитвой, то тогда мы и во сне будем как-то молиться. И потому слова Песни Песней святые отцы обращают именно к этой молитве, продолжающейся во сне; а слова такие: «Я сплю, а сердце мое бодрствует» — «Аз сплю, а сердце мое бдит». И вот, опять все сводится к одному и тому же: от Бога нужно хотеть только Бога, и в этом нужно быть постоянно. Постоянно, постоянно обращать ум свой к Богу, постоянно молиться или, по крайней мере, держать память Божию. А все, что происходит вокруг, когда мы стараемся сами держать какие-то добродетели, когда мы стараемся кому-то помочь, — это, конечно, все хорошо; но мы должны понимать, что все это — средства. Средства для того, чтобы нам самим получить Бога, а тогда, если мы получим благодать Духа Святаго, то исполнятся другие, еще более известные слова святого Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен (т.е. сделай, чтоб твой собственный дух был мирен), и вокруг тебя спасутся тысячи». Аминь.