Слово в Великий Четверг

(19.04/2.05.2002)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня, в Великий Четверг, Церковь продолжает воспоминание Страстей Христовых, страданий, но в то же время сегодняшний день — единственный день на Страстной Седмице — это день праздника, хотя праздника и посреди страданий. Потому что праздником является воспоминание установления Евхаристии, таинства причастия, которое совершается Церковью именно в этот день, в Великий Четверг. И поэтому существует благочестивый русский обычай, чтобы все, по возможности, причащались в этот самый день, в Великий Четверг. И хорошо, конечно, что собрались здесь в некотором количестве прихожане наши и причастились.

Что означает установление Тайной вечери? К этому нас уже готовили другие богослужения Страстной Седмицы, особенно во вторник, но еще более, конечно, богослужение сегодняшнего дня. Евхаристия — это брачный пир Жениха, которым является Христос, или по-другому — пир Агнца. И именно об этом говорила нам притча о десяти девах, которую вспоминали во вторник, где допущенные и не допущенные на браки допускались, собственно говоря, именно в Царствие Небесное, которым и является Евхаристия. Евхаристия — это Царство Небесное. И потому в каноне, который вчера был на утрени, она называется пиром, который Премудрость приготовила всем, кто хочет к Ней придти на пир, как говорится в книге Притчей Соломоновых: «Премудрость созда Себе дом и утверди столпов седмь (а дом — это, конечно, Церковь), закла своя жертвенная (а это речь о Евхаристии), раствори в чаше Своей вино (опять о Евхаристии)» и всех призвала тех, кто требует премудрости, премудрости Божественной, тех, кому она нужна. Потому что человек должен понимать, если он не совсем безумный, что премудрости ему как раз и не хватает, и придти к Божественной Премудрости.

Но и еще яснее в другом песнопении сегодняшнего дня говорится о том, что сегодня совершается. Это ирмос 9-й песни канона, который сегодня за литургией тоже пелся вместо «Достойно есть». Это, может быть, не очень понятный текст по-славянски, и поэтому я его объясню. «Странствия Владычня и безсмертныя трапЕзы на горнем месте высокими умы, вернии, приидите насладимся», — начинается так. «Странствия Владычня». Что это такое? Странствие — это переселение из своего дома куда-то в другое место. Человек находится в странствии — это славянское и греческое слово означает, что это не тогда, когда он где-то путешествует, а тогда, когда он находится на чужбине. Господь находится на чужбине, когда Он приходит к нам. Потому что Он пришел в человеческий род, стал человеком, что не было свойственно Ему по естеству. По естеству Ему свойственно было и осталось быть Богом. А Он стал еще и человеком. И это означает, что Господь, придя к нам и воплотившись, оказался на чужбине. И вот это означает Его странствие. «Странствия Владычня и безсмертныя трапезы на горнем месте высокими умы, приидите насладимся». «Безсмертная трапеза» — это, конечно, Евхаристия, в которой Он, уже будучи в странствии, стал плотью и дает нам Свою плоть в Евхаристии, которая тоже, значит, относится к Его странствию. А причащаемся мы ей «на горнем месте». Что такое горнее место? По буквальному смыслу этих слов речь идет о Сионской горнице — о возвышенном помещении, где и совершена была первая Евхаристия. Но здесь для того и воспомянуто это историческое событие — установление Евхаристии, — чтобы указать на некую другую горницу, которая еще более горняя, чем Сионская горница, и которая находится на небе. И поэтому нам предлагается в этом песнопении приступить к ней «высокими умы», т.е. высокими умами. Ум по-славянски — то же самое, что дух. И мы должны возвыситься духом, чтобы войти в истинную Сионскую горницу, не в ту, которая в Иерусалиме (до сих пор что-то там на ее месте осталось), а в ту, которая находится в Царствии Небесном, где по-настоящему и совершается Евхаристия. И именно туда призывает нас Господь. «Высокими умы приидите насладитеся, возшедша Слову, от Слова научившеся». «Возшедша» — это значит поднявшегося. Применительно к дому на Ближнем Востоке говорят не «войти в дом», а «подняться в дом», потому что все дома делаются на некотором возвышении от земли. И речь буквально здесь идет вроде бы о том, что Господь поднялся в Сионскую горницу. Но мы уже знаем, что Господь не просто поднялся в Сионскую горницу, а поднял с Собою нас, и не в земную Сионскую горницу, а прямо на небо, в Царствие Небесное. И что там дальше происходит? «Возшедша Слова, от Слова научившеся». Что это вошел Логос Божий, что это вошел Сын Божий, Слово, — вот этому мы должны научиться, т.е. узнать это от Самого Слова, Который Сам пришел и Сам нам это сказал. Это очень важно. Мы не можем этого узнать ни от каких людей, хотя бы и самых заслуживающих доверие, ни из каких книг, хотя бы даже и из Евангелия, ни из икон, хотя бы и самых истинных и написанных в православной Церкви в православной иконописной манере. Все это очень хорошо, но окончательно об этом узнать, о снисхождении Божия Слова, таким образом мы не можем. А можем узнать только тогда, когда Сам Господь нам это скажет. А скажет Он нам это тогда и удостоверит нас в этом, когда Он сам будет в нас. И именно только это бывает в Таинстве Евхаристии. Потому невозможно говорить о настоящей вере во Христа ни у кого, кто еще не участвует в Евхаристии; хотя, конечно, среди тех, кто еще не участвует в Евхаристии, есть оглашенные, за которых мы молимся за каждой литургией и сегодня тоже молились, и в нашем приходе тоже такие есть, которые еще не причащаются, еще готовятся только к причастию. И конечно, они уже веруют во Христа, но эта вера во многом является желанием уверовать. А вера с удостоверением такая именно в воплощенного Бога — не в то, что Бог есть и Он помогает конкретно тебе, а именно в то, что Бог воплотился, и мы уже сейчас начинаем жить с Ним, чтобы потом в Царствие Небесное пойти, — эта вера не может иметь никакой другой основы, кроме как Самого Христа, т.е. Евхаристии. Потому что чтобы верить в воплощение Христово, надо ему приобщиться, а приобщиться ему можно только тогда, когда оно будет совершаться не в ком-то там, даже и не в Иисусе, а именно конкретно в нас.

Потому не было бы спасительным для нас воплощение Христово, если бы Бог стал человеком в Иисусе Христе, и этим бы дело ограничилось. А какой был бы толк кому бы то ни было другому, даже и апостолам? Ведь даже апостолы Петр и Павел — это не Христос. И если только в Христа воплотился Бог, то непонятно, какое это может иметь отношение к апостолам, а тем более уже и к нам. Поэтому Господь не останавливается на том, что Он воплотился, а завершает это таинство в том, что Он дает Свое Тело нам, чтобы мы тоже стали Его Телом, и чтобы вся Церковь, все верные православные христиане стали Телом Христовым. И тогда уже действительно мы и спасаемся. Потому что Тело Христово — это уже и есть Царство Небесное, никакого другого Царствия быть не может, потому что у Христа только одно Тело, и Тело Божие — это и есть спасение; и приобщаемся мы не иначе этому спасению, как через Евхаристию. И именно поэтому так важен сегодняшний день, именно поэтому Церковь делает сегодня особенный праздник, хотя, казалось бы, праздновать неуместно, пока совершается воспоминание страданий Христовых. Именно поэтому мы должны все время причащаться, и я еще напомню, что такое — все время причащаться.

Конечно, все мы знаем и помним правило Вселенского Собора Шестого, что тот, кто более трех недель сам себя добровольно отлучает от причастия — просто не причащается не потому, что он не может, а потому, что ему лень сходить, или он не считает нужным, — этим он свидетельствует свое полное отпадение от Церкви и уже считается от Церкви отлученным, и может придти к причастию не иначе, как понеся какую-то епитимью и показав достойные плоды покаяния. Но мы также должны вообще понимать, что раз в три недели причащаться — это, конечно, в любом случае очень плохо. Это просто крайний срок, который установлен канонами. А вообще, причащаться нужно тогда, когда служится литургия. И в любом празднике, в частности, в воскресном дне, самое главное — это именно причастие, именно Евхаристия. И поэтому также существует другое правило, еще апостольское правило, которое запрещает мирянам, точно так же, как и клирикам (клирикам — 8-е Апостольское правило, мирянам — 9-е) присутствовать на литургии, не причащаясь. Причащаться — это наш именно долг. И более того, есть еще правило 2-е Сардикийского Собора, которое устанавливает наказание мирянам за то, что они присутствуют на литургии, не причащаясь. и это наказание точно такое же, как Апостольское правило 8-е устанавливает для клириков, т.е. отлучение от Церкви, пока не явят плодов достойных покаяния, и тогда чтобы уже причащались. И поэтому не надо думать, что если в дореволюционной Церкви это не соблюдалось, то значит теперь эти правила устарели. На самом деле история показала другое: «устарела» сама дореволюционная Церковь. Где она сейчас? Почему она называется до-революционной? Потому что Господь, конечно, этого нечестия многолетнего не вынес, и просто люди, которые считали себя православными христианами, и многие из них искренне, — они просто фактически отпали от Церкви и променяли ее на обещания земли, к тому же и ложные, потому что крестьянам землю обещали и не дали. Но за это обещание они пошли за безбожниками, и безбожников в правителей они себе взяли, защитили их в гражданской войне, которую для них выиграли, и совершенно не посмотрели на то, что православного Царя бросили погибать в руках у этих безбожников.

Но конечно, понимая все это и стараясь так жить, чтобы причащаться часто, мы должны еще вот что понимать: как это в нашу собственную жизнь вписывается? Многие из нас, может быть, настроены (и это очень несправедливо), что причастие — это какое-то особое время, которое мы из своей жизни, можно сказать, выбрасываем, из повседневной жизни, — ну, или другими словами, мы, наоборот, его посвящаем чему-то очень возвышенному; но главное, что это не нормальная наша жизнь — подготовка к причастию: тут должен быть такой очень жесткий перелом, оставление наших обычных занятий и так далее. Это глубоко неверно. Потому что, конечно, если человек живет вообще нехристианской жизнью, то для того, чтобы начать христианскую жизнь, ему надо как-то подготовиться, действительно переломить свой быт, подготовиться к причастию и потом уже причаститься. Это все правильно. Но человек, который христианин, а не отпавший от Церкви, он не должен жить так, чтобы его быт был нехристианским. Он должен все время, в каждый момент своей жизни — я уж не говорю: каждый день, а именно в каждый момент, — готовиться к причастию. И здесь дело не в посте; как раз специальный пост перед причастием совершенно не обязателен. Вот, будет, например, сейчас Светлая Седмица, и там вообще поститься запрещено. А есть правило VI Вселенского Собора, которое мирянам предписывает как обязанность причащаться на Светлой Седмице. Не то, что можно причащаться, а можно не причащаться, а вот, если техническая возможность есть, физическая, то обязаны причащаться. Такое правило Вселенского Собора, которое никто отменить не может. Хотя в Русской Церкви до революции, как многие знают, было запрещено причащать взрослых, а только детей на Светлой Седмице. Но это, конечно, все ужасное беззаконие, которое, слава Богу, в прошлом. И поэтому здесь дело не в посте, а дело в том, что надо смотреть, чтобы не совершать греховных поступков, не заниматься такими делами, которых потом стыдно. Потому что если думать, что потом там когда-то еще не скоро будешь каяться за все вместе, то не так стыдно будет тот же самый телевизор смотреть или дурацкие фильмы. А когда готовишься как-то и собираешься каждый день, то как-то это делаешь все поменьше. И вот, это первое, в чем подготовка к причастию. А дальше она должна заключаться в том, чтобы каждый день вспоминать свои грехи, каяться перед Богом мысленно и как можно чаще прибегать, конечно же, к причащению и исповеди — чего да и подаст нам всем Господь. Аминь.