Слово в день памяти
преподобного Пахомия Великого

(15/28.05.2002)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня Церковь совершает память святого Пахомия Великого. Это такой святой, которого особенно должны почитать все монашествующие, потому что если из отцов монашества, из тех, кто основал этот образ жизни, назвать двух-трех человек, то в число этих двух-трех человек обязательно войдет святой Пахомий — и не только потому, что он был первый, кто основал один из главных монашеских образов жизни — общежитие, когда монахи живут вместе, и у них только общая собственность и никакой личной, и все подчиняются начальствующему лицу; не только поэтому, а потому, что он объяснил какие-то основы того, что такое вообще монашеская жизнь — даже не важно, в общежитии ли она или пусть даже в пустыне и в отшельничестве. В чем состоят эти основы?

Как можно видеть будет, эти основы важны не только для монашеской жизни, но и для жизни всех христиан вообще, конечно же, потому что, собственно говоря, монашеская жизнь — это не какая-то новая и особая форма христианства, которой раньше не было, а это форма сохранения первоначального и подлинного христианства, такого, каким оно было в Новом Завете, — но теперь уже в новых условиях, а именно, тогда, когда в Церкви появилось очень много народу, который не в состоянии, по крайней мере, сразу к этому всему приобщиться. И как взаимодействовать огромным массам людей, которые не вмещают христианства вполне, может быть (и наверняка подавляющее большинство вообще никогда не вместит), и другим людям, которые, как и в прежние века христианства, до IV века, когда жил святой Пахомий, все-таки принимают христианство именно всерьез и по-настоящему?

Ответов на этот вопрос, конечно, не один, а много. Но один из ответов главный. И согласно этому главному ответу, христианская жизнь — такая полная и неразбавленная — заключается в монашестве. А монашество, в свою очередь, получило в IV веке несколько форм, и одна из них — общежительное монашество, основанное святым Пахомием Великим. Он жил в первой половине IV века и умер в 346 году. А происхождением он был из египетских крестьян, неграмотный человек, который, однако, был Богом просвещен больше всех грамотных. И вот, в этой грамотности первое, что сделало его монахом, и что отличает монашескую, а лучше сказать — истинно христианскую жизнь от всякой другой, — это постоянное занятие своего ума не какими-то хлопотами житейскими, которые в общем-то и в монашеской жизни присутствуют, тем более у начальствующих лиц, а постоянной памятью Божией, сосредоточенной на словах Священного Писания. В то время еще не была изобретена Иисусова молитва. Нам сейчас кажется, что это очень просто: если не Иисусова молитва, то какая-нибудь простая такая молитва, которую все время повторять, — такая, действительно, простая идея. Но в первой половине IV века это идея то ли вообще никому еще не пришла в голову, то ли, по крайней мере, о ней очень мало кто знал. А вместо этого существовала другая практика, по тому времени уже древняя и идущая еще из иудейского мира. Люди тогда имели по-другому устроенную память, и они очень много текстов запоминали наизусть. Сейчас только актеры столько текстов запоминают, которые учат свои роли. А тогда вот просто все образованные люди. И Библию знали наизусть огромными кусками, т.е. не только весь Новый Завет, но и пророков всех ветхозаветных и еще большие куски просто знали наизусть, не говоря уж о Псалтири, конечно. И все время, пока что-то делали, повторяли это про себя. Потому вот эти люди — и как раз это было очень характерно для святого Пахомия, для его монастырей, — они говорили не словами, а цитатами. Т.е. у них там какие-то союзы и предлоги, служебные слова от себя вставляются, а так все одни цитаты. Но конечно, с помощью цитат выражаются именно те мысли, которые здесь и сейчас они хотели выразить; это вполне нормальный текст, просто в нем все время присутствует такая, как сейчас выражаются филологи, интертекстуальность — т.е. не просто словами языка ты говоришь, а словами, которые уже были использованы в других произведениях, а именно, в Священном Писании, и которые несут эту смысловую нагрузку, и она тоже используется для выражения смысла. А те люди, которые это слушают, понимают, т.е. вот эти самые монахи. И вот, это было первое — т.е. погруженность ума в Священное Писание.

Насколько это доступно нашему времени, насколько это существует сейчас? Мы это легко можем понять вот из чего — из отношения нашего к православному богослужению. Потому что наше православное богослужение основано все время на аллюзиях из Священного Писания. Например, отпевают человека, и начинает говориться в песнопениях о каком-то Моисее, который какой-то израильский народ провел, какого-то там фараона скрыл Господь… Причем здесь этот бедный человек, который вот тут лежит мертвый, а тем более его пришибленные родственники? Конечно, если так смотреть, то и не при чем, и христианство вообще не при чем; а есть бытовая проблема: надо просто, чтобы, так сказать, спели такое успокоительное, и все. Но лучше принять валерьянки или чего-то более сильного… Но православное понимание этого дела состоит совершенно в другом — понять, что это еще одно звено в той самой исторической цепи, а лучше сказать, цепи действия промысла Божьего в истории, в которой более ранними звеньями являются эти библейские ветхозаветные события, вспоминаемые в этих песнопениях; но даже эти события не являются самыми первыми звеньями в этой цепи. И вот, если люди хотят перевести сейчас богослужение на русский язык, как мне не раз уже приходилось говорить, они обычно хотят не только ограничиться этим переводом, а так все объяснить, чтобы и Библии не было, а все приблизить к современному человеку — т.е. оторвать вот от этой самой цепи. А истинное христианство и истинное монашество, в частности, заключается в том, чтобы все время, наоборот, быть в этой цепи, события текущего дня все время воспринимать через призму событий библейских, как Ветхого, так и Нового Заветов, и потому все время мыслить вот этими словами Священного Писания и тем самым постоянно молиться. Потому что слова Священного Писания исполнены Духом, и кто их в Духе понимает, тот, вспоминая их, все время молится. Это только один из признаков совершенного монашества.

Другой признак — нестяжательность. Ну, мы всё это знаем, что чем бедней ты живешь, чем меньше ты используешь чего-то, что сверх необходимого для поддержания жизни, тем ближе ты к нестяжательности. Это правильно, но это очень грубо. Т.е. это очень еще слабое понимание того, что такое нестяжательность. Для христиан, которые заботятся о себе и именно о своем спасении, нестяжательность проявляется прежде всего не по отношению к материальным предметам, а по отношению ко всяким душевным ценностям. Например, в житии святого Пахомия рассказывается такой эпизод. Монахи в одном из монастырей (а у него было уже в конце жизни несколько монастырей — пять мужских, кажется, и два женских, где было несколько тысяч монахов; это очень много, тем более для того малонаселенного времени) построили церковь. Старались, конечно, сделать красиво, но можно быть уверенным, что церковь была все равно весьма скромной и бедной, потому что каких-то таких больших денег у них никогда не было, по крайней мере, таких, которые они могли бы пустить на стройки. И святой Пахомий увидел, церковь ему очень понравилась, и первое, что он стал делать, — какой-то опорный столб деревянный стал расшатывать, и после больших усилий ему это, наконец, удалось, так что церковь несколько покосилась. Ученики его, конечно, весьма недоумевали, что это он делает и зачем это было нужно, потому что они же старались все делать получше, своими руками это все сделали. А он сказал, что монахам не надо такой красоты. Лучше пусть будет так вот покривее да попротивнее. — Зато для души полезней. Буквально он сказал так: «Монахи не должны любоваться делами рук человеческих». Вот это пример нестяжательности.

И важнейшим примером общежития монашеского был принцип равенства. И он проводился очень последовательно еще вот в каком отношении. В принципе, действовало правило, согласно которому в монастырь запрещено было принимать священников и диаконов, клириков. Но из этого правила делались официально разрешенные исключения, но при условии: клирик и диакон принимается, если обязуется до конца жизни не служить. Т.е. тогда он отказывается сам от своего сана. И все забывают — а большинство других монахов, просто конечно и не знают, — что у него был какой-то священный сан. Действительно, монашество и священство — это противоположные и несовместимые вещи, которые могут совмещаться только при великой нужде и при особенно помощи Божией. Потому что монашество — это средство к спасению собственной души, а священство — средство к спасению других; но как может спасать тот, кто сам погибает? По великой нужде, уже, правда во второй пол. IV века, почти при жизни святого Пахомия или, по крайней мере, при жизни его учеников точно появились первые монахи, которых рукоположили в священный сан, потому что они жили в монастырях, куда нормальному священнику было не добраться. Однако, это происходило не в пахомианских монастырях. Святой Пахомий устраивал свои монастыри поблизости от деревень, где были нормальные мирские церкви, и проблемы с тем, чтобы добраться священнику, никакой не было. И у них было устроено так. Все богослужения в течение недели они совершали в своем монастыре без всякого духовенства. Но поэтому они и не причащались за этими богослужениями, потому что литургию они совершать не могли. Но все остальные службы в нашем богослужении, кроме литургии, — они, конечно, ветхозаветную основу имеют, но в таком виде, как сейчас, эта основа переработана именно монахами, потому у нас все службы предназначены для совершения без священника, кроме литургии. А когда нужно идти на литургию, то соответствующий монастырь собирается в деревенской церкви — это именно в деревне. В прошлом веке Феофан Затворник, когда он это переводил, объяснял, что там «деревня» означала неизвестно что — какой-то особый вид монастыря (это он, правда, не сам придумал, а так еще западные какие-то ученые выдумали, но они это выдумали совершенно от ветра главы своея; никакого подтверждения этому не было, и наоборот, сейчас получено много подтверждений, археологических в том числе, что пахомианские монастыри существовали как бы в «симбиозе» с самыми настоящими деревнями.

Итак, «поучение в закони Господнем», нестяжательность и всеобщее равенство — это те «три кита», на которых было основано св. Пахомием общежительное монашество, но которые, хотя и в другой форме, необходимы всем христианам. Молитвами св. Пахомия до пошлет нам Господь следовать за ним в этих добродетелях и во всей христианской жизни! Аминь.