Слово в Неделю о слепом

(27.05/9.06.2002)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

В сегодняшний день мы совершаем память чуда о слепом, точнее, чуда о том, как Христос исцелил слепорожденного, у которого вообще не было глаз, т.е. не было глазных яблок, и они составились вновь из того брения и плюновения, которым Христос помазал этому слепому глаза. И история обращения этого слепого говорит нам о всей сути христианства. Потому что когда Господь исцелил ему очи, он уверовал в Него, но уверовал в Него по-человечески, т.е. он уверовал в Него как в самое большее из того, что он мог себе представить — как в пророка, — и не постеснялся, не побоялся исповедать Его перед фарисеями, что он верует в Него как в пророка. И большая была разница между тем, как исповедал перед фарисеями веру в Христа этот слепой, и тем, как исповедали его родители. Потому что и родители его, которые точно так же знали, какое чудо произошло, они тоже в Него веровали, видимо, также как в пророка. Но они побоялись это исповедовать и сказали, что вот, «спросите его, он сам уже взрослый, сам может ответить». А он не только не побоялся это исповедать, но еще и укорил их самих, сказал, что «вот и дивно, вот и странно, что вы не понимаете, кто Он такой, Кто исцелил мне очи, потому что вы должны лучше меня это понимать, раз вы занимаетесь тем, что изучаете Закон Моисеев; но вы этого не понимаете, и поэтому вы сами ничего не знаете даже в том, что вы должны понимать». И вот, за это дерзновение, когда он вышел уже из синедриона, Господь вновь подошел к нему и явился уже ему, как Сын Божий. Он его спросил: «Веруешь ли в Сына Божия?» А этот человек, хотя и не знал, кто Сын Божий, но готов был веровать в того, на кого укажет ему Господь. И Господь сказал ему, что это Он Сам. И тогда он сказал: «Верую, Господи и исповедую!»

Вот так и мы должны. Кому Господь является и открывает Себя совершенно, как Сына Божия, т.е. кто действительно приходит в Церковь Христову, кому Сам Христос открывается? Только тем, кто Его дерзновенно исповедует. А что это означает? Это не всегда означает, что что-то кому-то надо говорить, хотя в нашем этом примере со слепым это было именно так — он что-то говорил тем, кто спрашивал его, кто такой, по его мнению, исцеливший его человек. Но это определенная жизненная позиция. И эта жизненная позиция, если коротко говорить, заключается в том, чтобы не быть, как все. Потому что очень многие люди веруют, но Царствия Божия не наследуют, и они мало чем отличаются от бесов, которые тоже «веруют и трепещут», как говорит апостол Иаков. Потому что мы не делаем Богу никакого одолжения тем, что мы в Него веруем. Также мы не делаем Ему никакого одолжения тем, что мы веруем, что Он воплотился. Во все это веруют и бесы. И мы, если в это веруем, мы еще едва ли даже достигли «добродетели» бесов, потому что похоже, что мы в это веруем слабее и хуже, чем бесы, и совершенно нечем здесь нам гордиться и думать, что мы такой верой спасемся. Такой верой мы не спасемся, в этом можно совершенно не сомневаться. И это та самая вера, которая ведет нас к конформизму, заставляет нас думать, как бы нам не очень выделяться, как бы нам не отстать от всех. Вот, чего боялись родители этого слепорожденного? Они уже знали, что иудеи решили отлучить от синагоги всех тех, кто будут учениками Христа, и поэтому они и не признались в том, что они веруют. Они боялись быть отлученными от этой синагоги, хотя сама синагога уже была отлученной от Бога или была накануне того, чтобы стать отлученной от Бога, и не было никакого смысла за нее держаться. Так вот все наше человеческое общество, в котором мы живем, уже отлучено от Бога и никогда даже с Ним и не было, и в любом случае нет смысла за него держаться, потому что держаться надо только за Самого Бога.

Вот такова теория, мы с ней охотно соглашаемся, но мы редко ее применяем на практике, т.е. в собственной жизни. А в собственной жизни мы думаем, как бы нам устроиться в этом мире, чтобы у нас была хорошая работа, чтобы мы могли иметь время ходить в церковь, чтобы мы могли придти домой, со спокойной душой помолиться… И особенно вот эта, просто убивающая, вообще говоря, любого разумного человека мысль, что «я молюсь, чтобы у меня было душевное спокойствие, чтобы у меня было хорошо на душе». Но с какой стати, кто из святых такое написал? Они писали о мире духовном, но этот мир духовный не имеет ничего общего с этим душевным спокойствием, которого ищут — и, главное, находят совершенно задешево — люди, которые и не начинали бороться со страстями. Какая это может быть благодать Божия, которая вот так вот на дороге валяется, что любой человек, как только так вот настроится, сразу ее получит? Никакая это не благодать Божия, а просто приятное времяпровождение, психотерапия и успокоение нервов. К спасению души это не может иметь ни малейшего отношения. Потому что мир Божий даруется после борьбы, во время борьбы и вопреки той борьбе, которая никогда не прекращается. И он, действительно, «всяк ум преимущ», он совершенно не познается человеческим умом; чтобы познать мир Божий, невозможно никак использовать наш жизненный опыт. А мы просто думаем, что у нас душевный покой, так значит, у нас и мир Божий. Это, конечно, глубокое заблуждение, которое граничит с прелестью или даже становится прелестью, если человек в нем закосневает.

Мы все время просим Бога, чтобы Он нам помогал в разных делах. Но мы должны вспомнить, где написано, что нам «песня строить и жить помогает», — совсем даже не в божественном тексте, а это безбожники так думают. Потому Господь нам ничего не «помогает», и не должен Он нам «помогать», Он не собирается подчинять Свои цели, Свой промысел тем целям, которые мы сами поставили в нашей жизни. Да, безусловно: мы при всяком деле молимся Богу и получаем от Него помощь. Но так бывает лишь тогда, когда наши дела подчинены тому предназначению, которое Богом же нам и указано. Если кто-то поручает нам какое-то дело, а потом доставляет нам всё необходимое, чтобы мы смогли это дело исполнить, то будет не вполне точно говорить, что этот «кто-то» нам «помогает». Так же и с Богом: Он поручил нам дело (спасение нашей души) и доставляет для его исполнения всё необходимое. А вовсе не так, чтобы мы — жили своей жизнью, а с Богом вступали в какие-нибудь одноразовые сделки («я Тебе помолюсь, а Ты мне дай то-то и то-то»).

Поэтому от нас требуется постоянная готовность ломать «свою» жизнь. Собственно говоря, у нас не должно быть никакой жизни, которую мы считали бы «своей», а не Божией. Если такой «своей» жизни у нас не будет, то нечему будет у нас и ломаться. Конечно, самое главное препятствие к этому — не в приверженности нашей к каким-то бытовым и внешним условиям, а в приверженности к нашему собственному, как нам кажется, «миру» душевному. Это наше стремление когда-то наконец — пусть через неделю, пусть через месяц, — но начать от Бога «отдыхать» (а вообще-то мы не через неделю и через месяц, а каждый день начинаем от Бога отдыхать). Потому что все время иметь память Божию, все время возвращаться мыслью к Богу, все время себя ставить перед Богом, молиться Ему и исповедывать свои грехи или каяться в своих грехах, которых мы в основном и не понимаем, — это тяжело, это неприятно, и это никак не согласуется с нормальной нашей жизнью. Но именно к этому мы должны привыкнуть, потому что, если мы будем делать это, тогда Господь нам откроется, тогда Он Сам к нам подойдет, как к этому слепорожденному, и тогда Он Сам нам объяснит, кто есть Сын Божий. Тогда мы и получим те самые — новые — глаза, которые дал Господь слепорожденному.

А так, пока у нас вместо истинных глаз лишь пустые глазницы, мы тыкаемся туда и сюда, знаем, что Сын Божий где-то есть, а найти Его не можем — и никогда не найдем, потому что найти Его может только тот, к кому Он подойдет Сам. А Сам Он подойдет только к тому, кому действительно больше ничего не надо, кроме Сына Божия, кто от всего готов внутренне отказаться и тем самым уже отказался внутренне, хотя бы еще и не осознавая этого, — кроме того, чтобы следовать за Сыном Божиим. И Господь да подаст нам все это и да откроется нам Сам, как Он Сам это обещает в Евангелии, когда говорит: «И явлюся ему Сам». Аминь.