(11/24.07.2002)
Сегодня мы совершаем память святой равноапостольной княгини Российской Ольги. И конечно, она для нас — пример христианского государя, который заботится об обращении своих подданных. Хотя она и не могла в свое время думать о крещении Руси, но она понимала, что, став членом христианской общины Киева, она прокладывает к этому путь, и надеялась она, наверное, что ее внука Владимира, который при ее жизни оставался язычником, все-таки когда-нибудь коснется христианство. И как христианская государыня, она во время малолетства своего сына управляла страной, причем управляла твердо и не дала воспользоваться ее женской слабостью всяким окрестным племенам. Известна история с древлянами, которая почему-то считается показателем ее какой-то особой жестокости, а это была не какая-то жестокость, а государственная необходимость, потому что иначе бы древляне показали особую жестокость по отношению к Киеву; зато после того, как стараниями Ольги была сожжена в полном составе вся их знать, они стали, как ручные.
Святая Ольга была хорошей государыней, она смотрела и с точки зрения политической, и, главное, с точки зрения духовной, как жить ей и ее подданным, и видела, что надо принимать православие. И несмотря на сложные отношения, которые были тогда у Киева с Константинополем, она туда прибыла и по собственной ее просьбе была крещена, будучи уже в весьма зрелом возрасте.
Но можно сказать и так, что это хороший пример христианского государя, но для кого? — для христианских же государей. А среди членов нашей Церкви (я уж не говорю — из здесь стоящих, а из всех), может быть, никто и не станет христианским государем. И тогда какой же это пример для всех остальных, кроме того, что человек трудился на своем месте и самоотверженно исполнял то, что Бог ему поручил? Ведь это можно сказать и о каждом святом. Что же такого специфического святая Ольга показывает всем нам?
Она показывает, что можно быть действительно христианином, живя в миру, и не просто живя в миру, но занимаясь очень многими попечениями, и что самое главное — не только занимаясь многими попечениями, но занимаясь такими делами, которые связаны с твердостью и даже, с точки зрения каких-то внешних наблюдателей, не просто твердостью, а жестокостью. Потому что никакое правление, никакая власть не может быть без твердости; по крайней мере, хорошая власть не может быть без твердости. И по отношению к кому-то (с их точки зрения) эта твердость может казаться жестокостью, хотя с точки зрения самой власти это оказывается необходимостью и необходимым порядком.
И вот, живя частной жизнью, христианин тоже поставлен перед такой же дилеммой. С одной стороны, есть опасность предаться такому вот «размягченному» образу христианства, «как Бог даст» (почему-то очень любят говорить), никогда ничего не говорить вопреки — в том числе даже и тем, кто поручен нашей власти (нашим детям, а отчасти и подчиненным по работе), ни с кого ничего не спрашивать, чтобы дети вырастали, неизвестно как. А с другой стороны, нужно, чтобы строгость, которая все-таки необходима, была основана на христианстве, а не просто на каком-нибудь нашем упрямстве, жестокости (это греховные свойства характера), не на проявлении каких-то наших страстей и не на истериках (на чем тоже очень часто основываются те «методы» проповеди христианства, которые применяют к детям), — а на трезвом и ясном разуме, который дается исключительно в церковной жизни, точнее говоря, он дается через молитву; а чтобы была молитва, нужна церковная жизнь.
Если мы будем жить церковной жизнью, если мы будем, как св. Ольга, ни при каких делах не отлучаться от Бога, а все делать с молитвой, то тогда Господь нас вразумит — где проявить твердость, а где проявить какое-то снисхождение; где-то, может быть, даже сделать вид, что мы ничего не замечаем, а человек потом сам может заметить и исправиться (если мы в этом уверены, то тогда и не надо показывать вида, что мы что-то замечаем). И конечно, мы не должны прикрываться всякими фразами типа: «что Бог даст», — когда речь идет о том, что мы просто не хотим исполнять своих обязанностей, а ждем, что Бог сам все даст и будет за нас что-то исполнять. Нет, так Он нам ничего не даст. И если даже для пользы других людей Он действительно что-то устроит, то мы сами все равно получим по голове за то, что так говорим: «как Бог даст». А самое плохое, что так можно и вообще отпасть от Церкви. Потому что христианство тогда у некоторых людей превращается в бесконечную чреду таких вот «что Бог даст», они становятся какими-то, фактически, умственно-отсталыми (или, по крайней мере, так себя ведут), и совершенно это не спасительно. Боже нас упаси от такого христианства!
И вот, взирая
на пример святой равноапостольной Ольги, мы должны учиться сочетать твердость,
необходимую жесткость именно с настоящим православием и настоящей молитвой.
Потому что в какой-то, пусть и малой, области мы все в чем-то подобны христианскому
государю, поскольку есть какая-то малая область, за которую мы ответственны;
просто у государя она очень большая, а у нас маленькая, но какая-то есть у каждого.
И от того, как мы себя поведем в этой области, будет зависеть и то, как будут
устраиваться разные наши житейские дела, и то, как мы будем содействовать или,
наоборот, препятствовать спасению наших ближних (у христианского государя их
целое государство, а у нас их, по сравнению с государем, очень мало, но все
равно хотя бы несколько человек есть у каждого); и самое главное — в зависимости
от этого будет созидаться спасение нашей души. Аминь.
|
Обсудить
можно
|