Об истинных молитве и посте.
Слово в Неделю 10-ю по Пятидесятнице.

(19.08/1.09.2002)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы слышали в Евангелии рассказ о том, как Господь исцелил бесноватого, которого не могли исцелить ученики Господа, хотя отец этого бесноватого мальчика сначала обращался к ним. И Господь объяснил, почему они не могли его исцелить. Сначала Он сказал: «О, роде лукавый и развращенный, доколе терплю вас?» — очевидно, это относилось к тем, кто не мог исцелить, т.е. к ученикам; а когда они наедине Его спросили, почему они не могли исцелить, хотя они были Им посланы тоже исцелять людей, то Он сказал им, что этот род «ничем не изгоняется, кроме как молитвою и постом».

И если оставаться при буквальном смысле этой истории, мы вроде бы получаем назидание, что надо молиться, поститься, и тогда, как сказано в том же объяснении Господнем, мы сможем передвигать горы молитвою. Но, во-первых, мы видим, что мы вроде бы как-то молимся и постимся, но горы все равно молитвой не передвигаем; во-вторых, если мы повнимательнее почитаем этот евангельский текст, то мы увидим в нем многие противоречия, потому что — неужели не молились и не постились ученики? Понятно, что они молились. Понятно, что когда они пытались исцелить этого мальчика, они тоже над ним молились. Так почему же тогда Господь попрекает их в том, что у них не было молитвы? Наконец, неужели они не постились? У иудеев были обязательные для всех посты, которые все ученики соблюдали; они должны были поститься. А если даже они и не должны были поститься, то не Сам ли Господь в другом месте говорит: «Могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними Жених?» — т.е. что ученикам Его поститься до тех пор, пока Он не взят от них, вроде и не обязательно; а здесь Он их упрекает в том, что они не постятся, и говорит им, что именно из-за того, что они не постятся, они не могут исцелить этого мальчика и вообще совершать то, что им следует. И получается, что Господь Сам Себе противоречит.

И действительно, в Священном Писании очень много таких мест, где Слово Божие само себе противоречит, и вот, здесь просто одно из таких мест; и это сделано не для чего иного, как для того, чтобы побудить нас искать какого-то более глубокого смысла, нежели буквальный, потому что именно этот более глубокий смысл является основным содержанием всего, о чем когда-либо и где-либо говорит Священное Писание. Какая же здесь имеется в виду молитва, которой не имели ученики и которую они должны были иметь? Это молитва внутренняя и непрестанная. Т. е. нужно не только по временам обращаться к Богу, по временам участвовать в церковных богослужениях, но нужно к Богу обращать всю свою жизнь. И наоборот, какие-то наши временные молитвы, которые мы совершаем дома или в церкви, служат не целью, а всего лишь средствами для того, чтобы нам всю свою жизнь научиться обращать к Богу, т.е. они являются ступенькой к непрестанной молитве и тем, так сказать, каркасом, который должен ее поддерживать.

А постоянная молитва всегда сопряжена с постом. И какой же это пост, которого не имели ученики и который нам заповедан в первую очередь и гораздо более важен, чем тот пост, который заповедуется время от времени церковным уставом, будь то в Ветхозаветной или сейчас в Новозаветной Церкви? Этот пост другими словами называется отречением от мира, и это то, что должно быть у нас всегда. Потому что мы должны поститься и от страстей, т.е. просто от грехов (но грешить вообще никогда не разрешено), и просто от того, чтобы увлекаться чем бы то ни было, привязываться к чему бы то ни было, что нам подает Господь даже для поддержания нашей физической жизни. А почему мы не должны привязываться даже к тому, что нам на самом деле необходимо, потому что иначе мы умрем? — Потому, что и к самой нашей жизни мы не должны привязываться. Мы должны, наоборот, сознавать, что мы обязательно когда-нибудь умрем, что наша жизнь нам дана на время, совершенно нам не принадлежит, и поэтому и к ней самой, и, тем более, к тому, что нужно для ее поддержания мы привязываться не должны. Тот, Кто подал нам эту жизнь, будет подавать нам и то, что нужно для ее поддержания, — это Его дело, — до тех пор, пока поддержание этой нашей жизни для нас нужно. И не мы определяем, когда наша жизнь должна окончиться, а Тот, Кто нам ее подал, Тот, Кто определил нам в какой-то момент придти в этот мир.

И именно тогда человек и может молиться. Потому что если человек хочет чего-то от жизни, хотя бы даже он хочет самой этой жизни — просто хочет жить, — он молиться не может, по крайней мере, насколько сильнее он хочет просто жить, настолько сильнее это мешает его молитве. Потому что он говорит Господу: «Да будет воля Твоя», — а сам про себя думает: «Да будет воля моя, чтобы мне еще пожить», — или даже еще грубее: «чтобы мне получить от жизни еще то-то, то-то и то-то». Как же такой человек может говорить Господу: «Да будет воля Твоя»? Если он так говорит, он лжет; и конечно, такая молитва не бывает услышана. Вот и получается, что в истинном, глубоком смысле слова молитва и пост — это вещи неотделимые друг от друга. И только тогда, когда мы, по крайней мере, не будем хотеть ничего иметь от этой жизни, не будем хотеть и самой этой жизни, а будем хотеть от Бога только Его Самого или, другими словами, жизни в Боге (но жизнь в Боге — это для мира все равно смерть), то только тогда у нас будет и настоящая вера, которая тоже даруется через молитву (хотя без какой-то начальной веры молитва невозможна, но вера укрепляется и становится настоящей и истинной только через молитву); и тогда наша воля будет совершенно неотличима от воли Божией, потому что мы сами будем жить волей Божией. И именно тогда мы своей молитвой можем совершить абсолютно все. Потому что все, что Господь совершает, будет совершаться и по нашей молитве, потому что наша молитва ничего, кроме воли Божией, выражать не будет, а воля Божия, как мы знаем, всесильна. Воля Божия действительно может передвигать горы; мы это все время видим в природе, когда какие-нибудь землетрясения происходят, и горы передвигаются; и ничего удивительного, если и воля людей, когда она совпадает с волей Божией, может делать то же самое и, тем более, изгонять бесов.

А изгнание бесов — это образ того, что мы как раз должны все время делать в нашей повседневной жизни. Конечно, слава Богу, в повседневной жизни мы не сталкиваемся все время с такими или другими бесноватыми, но в широком смысле слова почти все люди, которые нас окружают, и хуже того — мы сами — являемся бесноватыми, т.е. людьми, одержимыми какими-то бесовскими страстями, которые внушают бесы. Потому что люди подчиняются бесовскому насилию по доброй воле сначала в чем-то малом, а может быть, даже и не малом, а потом уже и в следующем, следующем и следующем, и уже не могут из этого выйти. Вот в этом смысле бесноватых людей очень много; не все из них на новолуние бросаются в огонь и в воду, но тем не менее, с точки зрения духовной, с точки зрения спасения души, они ведут себя не лучше.

Почему же мы не можем влиять на других, чтобы они освобождались, и прежде всего, почему мы сами не можем освободиться от такого беснования? А все по той же причине — потому, что мы не хотим молиться и поститься в том смысле, в котором говорит нам здесь Господь. Мы хотим, чтобы воля Божия была как воля наша, — а тогда только мы уже готовы сказать: «Да будет воля Твоя», — когда она уже наша. Но должно быть наоборот. И Господь да подаст нам вразумиться и действительно ничего не хотеть, кроме того, чтобы во всем была воля Его. Аминь.