Слово в день перенесения мощей
святого благоверного великого князя Александра Невского

(30.08/12.09.2002)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы совершаем память перенесения мощей святого благоверного князя Александра Невского, которое было совершено в 1724 году из Владимира в новопостроенный Санкт-Петербург повелением нечестивого царя Петра. Царь Петр хотел этому придать свой смысл, а Господь распорядился несколько иначе. Царь Петр хотел новопостроенный им город отдать под покровительство князя, которого он повелел почитать исключительно как воителя и именно как князя. Если в допетровскую эпоху были распространены изображения Александра Невского в монашеском образе, потому что на смертном одре он принял монашество, как это делали многие благочестивые князья, то при Петре такие иконы оказались под каким-то негласным, а может быть, и гласным запрещением, и после этого святого Александра Невского писали только в парадном военном уборе. Но что бы там ни думали нечестивые цари о святых, значение их почитания в Церкви от этого не меняется.

Святой князь Александр Невский, действительно, был великим полководцем, который спас Россию от завоевания и порабощения Западом, но не поэтому он святой, хотя это и было благочестивым делом, и безусловно, его долг как христианского государя состоял в том, чтобы положить для этого все усилия. Но, конечно, главное, что он делал, и почему ему удалось и на военном, и на политическом поприще добиться таких успехов, — это то, что он всю свою жизнь вверял Богу и старался исполнять в своей жизни христианские добродетели, прежде всего, молитву, милостыню, справедливость, и полагался во всех делах именно на Бога. В то время Россия была очень утесняема с Запада западными еретиками (это уже был XIII век, и Запад уже вполне определился в католической ереси). Современник св. Александра Невского, влиятельный князь Даниил Галицкий, сам принял католичество, и большое его княжество на некоторое время стало католическим; то же самое предлагалось и Александру Невскому. Он не подчинился этому добром, но то же самое предлагалось ему и силой, потому что с Запада приходили различные завоеватели, с которыми ему приходилось сражаться. Так, в 1240 году как раз совсем вблизи от нашего города (сейчас это уже почти в черте города) была битва на Неве, а в 1242 году — битва на Чудском озере, тоже недалеко от нашего города. Но Александр Невский понимал, что отразив отдельные походы завоевателей, он не спасет этим Россию, потому что он не может уничтожить самого Запада, откуда вновь и вновь будут приходить завоеватели; и всякая победа в отдельной войне таким образом могла быть лишь передышкой и выигрышем времени; и он решил проблему гораздо более радикально.

Незадолго до этих событий 1240-х годов на Русь приходили татары и были на восточных границах Руси. И вот, Александр Невский договорился с ними о том, что он будет давать им дань, а они будут защищать Русь от западных нашествий, — что и происходило не только при жизни Александра Невского, но и до начала XIV века. Фактически, именно татары защитили Русь от завоевания Западом. Александр Невский понимал, что с татарами гораздо лучше договариваться, чем с западными варварами (Западная Европа тогда тоже была весьма варварской). Татары в то время в большинстве своем были язычниками, их религией был шаманизм, хотя там было и небольшое количество буддистов, а также христианских еретиков — несториан. И св. Александр Невский понимал, что этот народ можно обратить в Православие. И еще при его жизни проповедь Православия среди татар, которые ей не чинили никаких препятствий, достигла такого успеха, что была открыта целая епархия в главном городе Золотой Орды — Сарае. И еще при св. Александре Невском от Киевской Митрополии в эту Сарайскую епархию стал назначаться епископ. И действительно, с татарами все было достаточно хорошо еще лет пятьдесят после смерти Александра Невского, пока там не произошел внутренний переворот, и пока к власти не пришли мусульмане, которые поубивали старую аристократию; вот тогда уже, в XIV веке, начались всякие ужасы, которые было трудно терпеть.

Мусульманство с самого своего основания было такой религией, от которой никогда не было массовых отходов народа; если какой-то народ в массе своей принимает ислам, то он уже никогда не может из него выйти, не было таких примеров в истории, хотя отдельные случаи обращения людей из ислама в Православие конечно же бывали, и у нас есть немало святых, которые в прошлом были мусульманами. Но подобным исламу в то время был и Запад, потому что тогда тоже бывали отдельные случаи, когда западные еретики, католики, обращались в Православие, приходили в Грецию или на Русь и даже становились святыми (как например, преподобный Антоний Римлянин, да и другие такие были), но чтобы целый какой-то народ обратился из католической ереси в Православие — этого не было никогда. Таково было положение в XIII веке при Александре Невском.

Петр I, конечно, понимал, что он вверяет свое «окно в Европу» покровительству того святого, который как раз был на границе между Западом и Востоком. И фактически, так оно и получилось, и в дореволюционной церковной истории это было особенно подчеркнуто тем, что все западноевропейские и среднеевропейские приходы Российской Церкви числились в Санкт-Петербургской епархии, и только после революции это положение изменилось. Но и сейчас наш город является таким вот «окном в Европу», это зона максимальных культурных контактов и, следовательно, всяких религиозных соприкосновений и смешения. Но только теперь все изменилось. Западные ереси перестали быть такими непроницаемыми для христианства. С одной стороны, они совершенно разложились изнутри: большинство населения, которое где-нибудь в Западной или Восточной Европе числится по документам католическим или протестантским, на самом деле не верует ни во что; часто это или полный атеизм, или такая вера, что Бог есть, но что это ни к чему не обязывает. Верующих людей мало. И вот, в этой среде действительно происходит проповедь Православия. И не мы теперь уже находимся в зависимости от западных еретиков, чего с довольно большим успехом добивался в свое время царь Петр, а наоборот, они обращаются в Православие, во многом под влиянием сначала русской послереволюционной эмиграции, а теперь и под влиянием своих собственных православных соотечественников, а также и под влиянием нашей Российской Церкви, потому что это влияние в Америке и не только там действительно имеет место.

Молитвами святого Александра Невского да подаст нам Господь сочетать в себе все его качества — прежде всего, конечно, иметь твердую веру в Бога и на этом основывать все свои дела, в том числе попечение о близких; а потом, может быть, Бог даст, чтобы через нас и Слово Божие проповедовалось, только теперь уже не язычникам-идолопоклонникам, которых у нас нет (у нас теперь какие-то безбожные язычники, которые верят только в приметы), а современным новым язычникам и западным народам, с которыми мы, живя в Петербурге, все время тесно соприкасаемся. И Господь да подаст нашему городу, молитвами его святого покровителя Александра Невского, быть таким окном в Европу, через которое бы шел свет Православия, а не таким окном, которое хотел сделать Петр I для того, чтобы европейская тьма распространялась в России.

И конечно, все прихожане нашего храма также помнят, что сегодня же день тезоименитства нашего убиенного отца настоятеля, а через два дня будет день его памяти, т.е. день его убиения. И обращаясь молитвенно к Александру Невскому, мы всегда также обращаемся и к нему. И молитвами нашего настоятеля отца Александра, Господь да утвердит нас на том пути, по которому он нас повел. Аминь.