О милостыне и дружбе.
Слово в Неделю 19-ю по Пятидесятнице

(21.10/3.11.2002)

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы слышали в Евангелии о том, как христиане должны давать милостыню, какова ее цель, и какой поэтому должна быть она сама. Так как цель той милостыни и той помощи ближним, которую оказывают христиане, совсем не такова, как обычно бывает у людей, живущих в мире, то и даваться она должна совершенно по-другому. Господь говорит, что нет никакой пользы, если мы даем милостыню тем, кто к нам хорошо относится, потому что так делают и грешники, и язычники, и ничего в этом христианского нет. Нет никакой пользы давать взаймы тем, кто тебе отдаст равное. Здесь не говорится о процентах, взимать которые с людей — это отдельный грех ростовщичества, — а говорится о том, что если даже ты даешь в долг человеку, надеясь получить от него обратно ровно то, что ты ему дал, то хотя никто не говорит, что это запрещено или как-то особенно вредно, но никакой душевной пользы это тебе не даст. А если ты хочешь получить душевную пользу, то надо давать тем, кто тебе не отдаст, — давать взаймы, зная, что он не отдаст (и получается, что тогда Бог отдаст); надо творить добро не тем, кого ты любишь, а тем, кто в этом нуждается, а тогда оказывается, что особенно полезно творить добро — и Господь прямо об этом говорит в том чтении, которое мы сегодня слышали, — тем, кто нас ненавидит, нашим врагам. И вот тогда мы действительно станем сынами Божиими, потому что в этом мы будем уподобляться Богу, Который одинаково благотворит и добрым, и злым. Так заканчивается это чтение.

И получается, что Господь призывает нас к чему-то абсурдному. Потому что мы сами в своей жизни строим вокруг себя какой-то круг друзей, круг родственников и близких людей. Все это мы строим на основании того, что кому-то помогаем, от кого-то принимаем помощь, и все либо в отношении с людьми, которые нам уже сейчас небезразличны, и мы получаем приятное уже от одного того, что мы можем им помочь, либо, по крайней мере, мы понимаем, что мы создаем с людьми такие отношения, что потом и они нам помогут. И никто не говорит, что в этом есть какой-то грех, но говорится только, что в этом никакой духовной пользы не содержится. А то, что мы должны делать ради духовной пользы, никак не может привести к возникновению какой-то особой дружбы.

И вот здесь получается, что те способы стяжать друзей, которые существуют в мире, они для христиан практически закрыты. Они не запрещены, они разрешены; но к ним не может быть никакого специфически христианского интереса, и они никакой душевной пользы не принесут. Потому что если мы стремимся благотворить кому-то по-христиански, то мы стараемся сделать так, чтобы человек об этом даже и не узнал, что он от нас получил какое-то благодеяние, чтобы он не имел повода быть благодарным лично нам; а пусть он лучше благодарит Бога или, в крайнем случае, какого-то человека, который никакого отношения на самом деле к этому не имеет. И тогда оказывается, что если мы будем стараться спасти свою душу, мы не сможем при этом стяжать друзей «обычным способом», — и мы их не приобретем. И действительно, у христианина не может быть друзей в мирском смысле слова.

Но у него появляются друзья в совершенно другом, специфически христианском смысле слова. И в этом смысле слова святые отцы употребляют такие термины, как «дружба» и «друг». И действительно, когда ты всецело стремишься к Богу и отрекаешься от всяких мирских привязанностей, от всякой мирской любви и дружбы, и не делаешь ничего такого, что могло бы содействовать появлению у тебя друзей в мирском смысле слова, — то ты сближаешься с теми, кто ведет себя так же. А такие люди непременно есть. Хотя, конечно, иным из христиан приходится прожить всю жизнь в таких условиях, что они не могут повстречаться с такими людьми. Но очень часто, снисходительностью и милостью Божией, с такими людьми христианам повстречаться удается. Потому что отсутствие таких людей в близком окружении — это уже само по себе тяжелое испытание, которое не все могут выдержать, и не всем оно посылается. И тогда эти люди, которым специально не нужен никто из других людей, потому что им нужен только Бог, — эти люди сближаются между собой именно потому, что они приближаются к Богу. И у одного святого отца, чью книгу, как я надеюсь, все, кто вообще читает святоотеческие книги, прочитали или собираются прочитать, — у аввы Дорофея, святого начала VI века, — даже такой образ употребляется: есть окружность, центр которой — Бог, а радиусы окружности — это люди, которые стремятся к Богу; и чем ближе они к Богу, тем больше они сближаются и между собой. Это именно те отношения, которые должны быть между христианами. Они основаны не на том, что кто-то кому-то оказывает какое-то добро, хотя это и происходит между христианами (но желательно, чтобы они поменьше друг о друге знали, что получают друг от друга пользу), а на их общем стремлении к Богу. А вот дружба и всякие другие, сами по себе в общем-то хорошие отношения, которые возникают в мире на основе того, что кто-то кому-то делает какое-то добро, — они к спасению души никакого отношения не имеют, и для христиан это нечто такое, что только понапрасну отвлекает их от «единого на потребу». Может быть, на каком-то уровне, пока христиане еще не могут жить более по-христиански, лучше пусть будет это, чем нечто худшее; но постепенно, конечно, надо от этого отходить. Это как игрушки, которые детям определенного возраста полезны; но если человек всю жизнь играет в игрушки, то это уже болезнь, отставание в развитии.

Поэтому Господь да подаст нам творить истинно христианскую милостыню, которая имеет награду только от Отца Небесного. Аминь.