17/30.03.2005
Св. Кирилл - очевидец явления Креста Господня на небе и устроитель богослужебного устава. Почему его житие плохо сохранилось? История с его рукоположением арианами; как объяснить такие случаи. Позиция св. Кирилла была допустима, но позиция св. Афанасия Великого более правильна и безопасна. Чему мы можем поучиться из этих примеров в наше время.
Во имя Отца
и Сына и Святаго Духа.
Сегодня мы совершаем память святого Кирилла Иерусалимского. Этот святой вошел
в память церковную сразу из-за нескольких очень важных обстоятельств. И одним
из наиболее важных является то, что он вместе с другими видел в 352 году над
Иерусалимом в небе огромный светящийся крест, и именно он как архиепископ Иерусалимский
написал об этом императору Константу; в этом знамении видели признак побед христианской
Империи, и так оно и оказалось. Подобное же знамение, хотя и в ином виде, было
явлено в 312 году императору Константину Великому, и часто в церковной памяти
эти два разных события путались. Но во всяком случае, именно со святым Кириллом
Иерусалимским связана память об этом чудесном событии, которое Бог явил христианам.
Во-вторых, святой Кирилл особенно памятен тем, что во многом установил и упорядочил
иерусалимское богослужение, но это означало нечто достойное памяти не только
в Иерусалиме и в Палестине, но и во всем христианском мире, потому что в IV
веке иерусалимское богослужение стало главным образцом и для всего остального
христианского мира. И таким образом, труды святителя Кирилла Иерусалимского
оказались восприняты всей вселенной.
Но для нашего времени святой Кирилл, может быть, особенно памятен тем, о чем
в средние века старались даже намеренно забыть. Недаром большое подлинное житие
этого святителя очень плохо сохранилось, хотя оно было написано сразу после
его смерти, но на греческом - языке оригинала - оно вообще не сохранилось, а
сохранилось только в переводе на армянский язык, поскольку в Армении всегда
чрезвычайно почитали святого Кирилла. Почему же так произошло? Потому что в
его житии прямо сказано, что он был рукоположен на Иерусалимскую кафедру арианами.
Конечно, если бы этого не было сказано в житии, мы бы все равно это поняли,
просто зная церковную историю, потому что в то время, в середине IV века, занять
какой бы то ни было важный епископский престол, тем более Иерусалимский, нельзя
было тому, кто держался Никейского Символа веры и постановлений Никейского Собора,
и поэтому чтобы стать епископом, нужно было скрывать свою приверженность Никейскому
Собору и подписывать какие-то исповедания веры, которые содержали другие слова,
нежели Никейский Символ, и, по крайней мере частично, создавались теми людьми,
которые были убежденными арианами. Но как дальше сказано в житии святого Кирилла,
ариане рукоположили его, думая, что он станет держать их сторону и будет им
помогать. А он стал поступать совершенно наоборот - всячески им мешать и отстаивать
Православие.
У современного человека возникает понятный вопрос: даже если поверить именно
этой версии событий, то как же можно считать действительным рукоположение, совершенное
арианами? Как можно мешать арианам в их арианстве, когда ты сам ими рукоположен,
а значит, у тебя нет действительного епископства, и сам ты являешься еретиком,
хотя бы просто через то, что находишься в общении с еретиками? И вот, здесь
надо понимать следующее - это очень важно для понимания церковной истории. Когда
происходит какой-то церковный собор или учение Церкви утверждается каким-то
иным способом в какой-то конкретной форме, это может действительно удаться,
как например, сейчас все признают, что I Вселенский Никейский Собор действительно
правильно изложил православную веру. Но даже если признать, что он изложил православную
веру, то отсюда еще не следует вывод, будто это является необходимым и единственно
возможным изложением православной веры. Потому что мы знаем, что вообще не может
быть никакого единственно возможного изложения православной веры. Изложения
в течение веков меняются, а вера остается неизменной; а бывает, что в одно и
то же время существует несколько разных способов ее изложения. И вот, Никейский
Символ, который мы сейчас поем до слов "И в Духа Святаго" (начиная
с этих слов Символ дополнил II Вселенский Собор), был одним из таких способов,
и мы должны петь этот Символ, понимая, что православное учение могло быть выражено
и в иных словах. И вот, когда епископы собрались на Собор и решили сделать нормативной
для всех такую формулировку, можно было подойти к этому критически; и после
многих Соборов, не только после первого, такие люди находились. Они сами были
православными людьми и верили православно; может быть, они даже соглашались,
что формулировка такого-то Собора возможна, но при этом они не считали, что
она оптимально, а может быть, даже вообще считали ее плохой и неудачной, дающей
поводы для еретических толкований.
Такие расхождения между православными христианами всегда возможны, и в принципе
они не должны вести к тому, чтобы разногласящие не признавали друг друга православными.
Однако, эти разногласия, по нашим немощам, иногда действительно ведут к церковным
разделениям. Поэтому большая часть православного епископата времен святого Кирилла
Иерусалимского, в том числе никто из его святых современников, не были с ним
в общении. Конечно, не было и речи, чтобы с ним мог быть в общении святитель
Афанасий Великий, который никогда не общался ни с кем, кто не признавал Никейского
Символа; святитель Василий Великий тоже не был с ним в общении, так же как и
те, кто были в общении со святыми Афанасием и Василием и уважали их (хотя мы
знаем, что у святого Василия была своя история, когда он, по аналогичной причине,
сам отпал от общения с православными, при том, что от православной веры он никогда
не отпадал; но вот понять святого Кирилла Иерусалимского ему было трудно).
И так продолжалось до II Вселенского Собора, состоявшегося в 381 году. Святитель
Кирилл в то время оставался епископом Иерусалимским, и очень многие епископы
Империи к тому времени были еще арианами или никак не отмежевались от них. Собор
подошел к святому Кириллу особым образом, видя, как его уважают, и зная, что
были люди, свидетельствовавшие, что хотя он и не принимал Никейского Символа,
но тем не менее боролся против ариан и за православие, хотя многие этому не
верили и считали его еретиком-арианином. И Собор обратился к святому Кириллу
с требованием произнести свое исповедание веры, которое он произнес, и оно было
признано православным; после этого Собор принял его в общение, причем, что характерно,
принял даже без покаяния, а не то что без перерукоположения, как человека, который
всегда был православным, но раньше он был под подозрением, поэтому с ним никто
не состоял в общении, а потом подозрение было снято. Конечно, хорошо, когда
еще при жизни человека успевают снять с него подозрение; но это не обязательно
бывает так.
Кроме того, мы должны, с одной стороны, понимать, что люди, которые не следуют
за правильными определениями веры, могут быть и православными, как это было
со святым Кириллом, хотя он и не следовал за тем разделением между православными
и еретиками, которое провозгласил Никейский Собор; точнее говоря, он ему последовал,
но только спустя десятилетия. С другой стороны, мы должны понимать, что Церковь
в таких случаях все-таки проявляет большую осторожность. Она извиняет неосторожность
святого Кирилла, который был в общении со всякими еретиками, прощает его, но
похваляет все же святого Афанасия, который всегда был в стороне от ереси. Лучше
даже не общаться с какими-то святыми, чем подвергать себя риску общения с еретиками,
пусть даже эти еретики соборно еще не совсем осуждены. Действительно, для того
чтобы I Вселенский Собор стал действительно вселенским, он должен был быть признан
в качестве такового не самим собой, а вселенским голосом Церкви, которым стал
в данном случае II Вселенский Собор; а вот между этими двумя Соборами, когда
в основном и протекала деятельность святого Кирилла Иерусалимского, I Вселенский
Собор еще не был признан вселенским и обязательным для всех, поэтому теоретически
можно было оставаться православным, не признавая этого Собора; но практически
для души это, конечно, было опасно, хотя вот мы видим и святых, которые так
делали. И конечно, Церковь не только не осуждает, но и похваляет святого Афанасия
Александрийского, который не был в общении почти ни с кем из епископов, все
время был один, все время скитался, более 20 лет провел, скрываясь или в ссылках,
почти не имея возможности управлять своей кафедрой. И нам надо стараться подражать
именно ему, а уж Господь покажет каждому из нас то конкретное место, в котором
мы должны находиться.
И поэтому будем учиться на таком нелегком примере святого Кирилла Иерусалимского
тому, как нам относиться к Православию сейчас; не будем никого осуждать, а с
другой стороны, не будем делать слишком мягких выводов.
Потому что мы можем говорить, что в ХХ веке постепенно шел процесс развития
ереси экуменизма, и уже в 20-е годы произошло разделение православных и еретиков;
но мы не должны осуждать тех, кто не отделился от еретиков в 20-е годы, потому
что было налицо еще значительное смешение. Поэтому не надо удивляться, что в
каких-то экуменических или бывших в ХХ веке в общении с еретиками юрисдикциях
были люди праведной жизни и, может быть, даже святые. Хотя мы не будем утверждать
ни про кого из них, что он мог достигнуть святости. Но утверждать безблагодатность
новостильников и всех, кроме старостильников, начиная, скажем, с 1924 или с
1935 года мы не можем именно по этой причине. Да, разделение было, оно началось,
но нельзя сказать, что оно завершилось. И вот, уже только к концу ХХ века можно,
наверное, сказать, что произошло действительно окончательное разделение, потому
что экуменисты приняли совершенно невозможные постановления, как официальный
отказ от анафем против католичества, объявленный в 1965 году патриархом Константинопольским
Афиногором, к которому присоединились все остальные патриархаты; затем последовали
многочисленные акты, устанавливающие экуменические нормы жизни, как например
моления с еретиками, а где-то и совместные причащения с ними. В то же время
Истинно-Православные Церкви после этого отреагировали уже прямыми анафемами
экуменизму; прежде всего это сделала в 1983 году Русская Зарубежная Церковь,
а потом это сделали и старостильные греческие Синоды. И вот уже после этих событий
действительно стало можно сказать, что совершенно неизвинительно оставаться
в экуменических сообществах. Хотя, конечно, лучше было от них отделиться еще
в 20-30-х годах, как это сделали некоторые, но не все ревнители благочестия.
Поэтому не будем никого осуждать, не будем большими ригористами, чем сама Церковь,
но в то же время будем стараться держаться Православия. Аминь.