Учиться,
трудиться, лечиться —
единственный способ быть христианином
Слово
в Неделю 5-ю Великого поста, святой Марии Египетской
12/25.03.2007
Мария Египетская - пример того, что из любого по количеству грехов состояния можно стать святым; добрые дела сами по себе не спасительны; "у нас все нормально" - как пример окамененного нечувствия; в церкви нужно постоянно напрягаться - учиться, трудиться и лечиться; если люди приходят в церковь отдохнуть от тяжелой жизни, то христианами они не станут.
Сегодня, в пятое воскресенье Великого Поста, мы совершаем память преподобной Марии Египетской, которой на прошедшей неделе уже было посвящено главное воспоминание - так называемое стояние Марии Египетской, когда непосредственно вспоминался ее подвиг.
Мария Египетская особенно вспоминается в Великом Посту, чтобы показать, как можно из всякого состояния, безнадежного по количеству грехов, как кажется по человеческим меркам, не только покаяться и преуспеть, но и стать святым. И исключительно одно для этого нужно - наше желание. Потому что другая необходимая составляющая, чтобы была воля Божья на это - она уже есть. Не нужно ее искать, чтобы она была, она есть заранее. Потому что апостол Павел говорит, что Господь "хочет всякому человеку спастися и в разум истинный приити". Если "всякому", то это значит, что именно каждому и без какого бы то ни было исключения. А если какие-то люди не спасаются и не приходят в разум истинный, а приходят, наоборот, в безумие, безбожие, то это, конечно, потому что они сами так делают, пользуясь своей свободной волей во зло, а не потому, что Бог им не дает возможности спастись.
Будем предлагать сейчас себе пример Марии Египетской. И что же он для нас означает? Конечно, мы можем сказать, что мы, мол, так сильно, как она, не грешим, поэтому мы не должны так особенно и подвизаться. Но, на самом деле, сильно или не сильно мы грешим, это оценивается не всякими человеческими соображениями, как это выглядит извне, как это выглядит по человеческим меркам. На самом деле, это может оцениваться только по отношению к тому, по отношению к кому мы грешим, - то есть по тому, как это со стороны Бога.
Если мы не делаем чего-то такого вопиющего, с точки зрения человеческой, но при этом мы постоянно и упорно отворачиваемся от Бога, то совершенно нельзя сказать, что мы согрешаем меньше, чем Мария Египетская. И, к сожалению, можно сказать нечто худшее и более страшное: вполне возможно, что по отношению к людям мы являемся очень хорошими людьми, вполне возможно, что люди о нас очень хорошо отзываются, им с нами приятно, мы им на самом деле помогаем, они так про нас думают, и даже может быть, что все это правда. И при всем при этом мы можем оказаться не только не праведными людьми, при всей нашей праведности настоящей с человеческой точки зрения, но мы можем оказаться гораздо хуже Марии Египетской, когда она грешила. Потому что все эти дела, на самом деле, внешние по отношению к нашей духовной жизни, хотя важные и хорошие, но внешние. Если мы их делаем, но они для нас заменяют нашу духовную жизнь, - если мы их делаем не для того, чтобы через них обращаться к Богу, чтобы они нам помогали в молитве, а просто мы их делаем как-то сами по себе, - то они для нас совершенно не спасительны, и вполне может быть, что мы грешим хуже Марии Египетской.
Причем Мария Египетская все-таки не была в таком окаменении. Она поняла, что не допускает ее Господь поклониться Честному и Животворящему Кресту, и она стала задумываться, почему это может быть, и пришла к верному выводу, что это может быть потому, что она так вот жила безбожно. А мы, может быть, и не задумываемся. Нам кажется, что вообще все нормально, что никакой проблемы нет. И тогда наше положение на самом деле гораздо хуже. То есть мы живем и у нас все нормально. Или мы живем, и у нас не все нормально, с нашей точки зрения, но это потому, что нам кто-то чего-то не дал, или кто-то что-то нам плохое сделал, или не так сложились какие-то обстоятельства, в которых мы не властны, а все остальное у нас хорошо.
И если мы приходим при этом в церковь, то мы просто просим о том, чтобы Бог нам дал здоровье, чтобы Он нам изменил какие-нибудь обстоятельства, чтобы то, что у нас не совсем хорошо, все-таки стало тоже хорошо. И, конечно, при чем здесь христианство? Не будет тут у нас никакого христианства. Это и есть то самое окамененное нечувствие, в котором мы гораздо хуже Марии Египетской, потому что Мария Египетская смогла все-таки преодолеть свое окамененное нечувствие, в котором она была, пока грешила, а мы пока что не смогли. И еще неизвестно, как мы закончим свою жизнь, сможем ли мы это сделать, или нет. Но всегда это возможно.
Как отличается человек, который как-то обратился, от того, который никак не обратился, хотя он, может быть, ходит в церковь и исполняет все обряды? - Отличается тем, что человек, который действительно хочет исправляться, все время ставит себе какие-то маленькие, но конкретные задачи на ближайшее время. Когда человек, например, чему-то учится, он все время делает какие-то упражнения, у него какие-то, может быть, контрольные, у него есть какие-то этапы, когда он проверяет степень усвоения тех или иных знаний. Может быть даже не контрольные, а просто жизнь показывает - идет работать по профессии, которой раньше учился, а дальше видно, умеет он или нет. Вот он чему-то учится, а чтобы научиться, нужно все время ставить себе какие-то маленькие задания - чтобы сегодня я вот это выучил, завтра вот это.
Или другой пример, и он тоже относится к христианской жизни, - когда человек проходит какой-то курс лечения. Надо, например, пройти сначала эту процедуру, потом другую, вот это надо, скажем, двадцать раз проделать, эти таблетки надо принимать, скажем, в течение двух месяцев, а эти в течение четырех месяцев.
Это все надо делать регулярно, каждый день, два раза в день. И тут тоже, все время такие задачи - что нужно сделать. Такое же отношение должно быть и к христианству - как у человека, который учится, который лечится, который ходит на какие-то процедуры. Потому что если мы христиане, то мы именно такие люди, которые всю свою земную жизнь проводят в том, чтобы чему-то учиться и лечиться и проходить какие-то процедуры, и какие-то упражнения все время совершать, - как специально совершать, по собственной воле, так и используя какие-то обстоятельства, которые нас заставляют поневоле это делать. Они в основном нужны для того, чтобы мы все-таки делали то, что нам необходимо, но что сами мы делать бы не стали.
И мы не ждем, что в нашей жизни наступит какое-то время, когда мы, наконец, всему выучимся и от всего вылечимся. Потому что если мы учимся быть христианами и лечимся от грехов, то такое время для нас настанет только в Царствие Небесном, если мы туда попадем. Во всяком случае, учеба и лечение для нас закончатся вместе с нашей жизнью, а раньше, чем закончится наша жизнь, мы не должны хотеть этого заканчивать. И вот это то, что составляет жизнь в христианстве. Мы все время ставим себе маленькие, но зато исполнимые задачи: сейчас я исправлю это, а вот это пока не буду, но зато завтра я уже буду исправлять то, что не исправлял еще вчера.
Скажем, кто-то становится христианином, и он, например, курит. Это, конечно, очень не христианская и мерзкая привычка. Но когда человек приходит в церковь, лучше ему продолжать курить, как он курил, только не курить сильнее, а исправляться в других вещах, потому что, наверняка, курение - не главное направление для его работы над собой. Когда он поживет в церкви год или больше, и когда в каких-то других вещах, еще более вопиющих, он как-то немножко поисправляется, тогда можно будет перейти к курению.
То есть всему свое время. Не надо бросаться на все, а то получится, что не сделаешь ничего. И так все время, все время надо что-то делать, тогда человек все-время меняется. Тогда мы постепенно будем подражать Марии Египетской, и будем, кстати, узнавать, какие грехи нас отделяют от христианства.
Но какое может быть другое отношение к христианству? - Когда мы приходим в церковь отдохнуть, когда у нас тяжелая жизнь, беспросветная, какая-то тусклая и неинтересная. А приходим мы в церковь, и здесь, во-первых, просто можно спокойно постоять, во-вторых, если мы что-то понимаем, что поется, - тогда и послушать что-то красивое и интересное, почувствовать свое приобщение к какой-то высшей реальности. Очень легко себя убедить, что приходя в церковь, мы автоматически приобщаемся к какой-то высшей реальности. Но в том смысле, что посмотреть на эту реальность издали, посмотреть на тех, кто к ней как-то приобщился, - в этом смысле мы ей конечно приобщаемся. Но чтобы приобщаться ей на самом деле, для этого нужно не просто ходить в церковь. Для этого нужно все-таки над собой работать - учиться, лечиться и так далее. То есть все время заниматься собой. А если просто приходить в церковь отдохнуть, то получится, конечно, нечто другое.
Но очень многие люди действительно приходят в церковь, потому что они устали от всяких своих настоящих жизненных проблем. И им хочется прийти, чтобы получить какую-то эмоциональную разрядку, им хочется, чтобы им на душе стало спокойно. А ведь на самом деле церковь совершенно иначе действует. Если к ней серьезно относиться, то она не дает никакого покоя, вообще не дает покоя: ты всегда должен учиться, трудиться, лечиться, - в общем, ты всегда должен что-то такое делать, чего тебе не хочется. Это самое главное. Причем, это и дома и в церкви, это совершенно круглосуточно. Здесь такой метод лечения. Как человек, если он боится Бога, то он уже больше ничего не боится, потому что все страхи изгоняются страхом Божьим, - точно так же то постоянное напряжение, которое дает церковь, избавляет от всех остальных напряжений. Но не все люди этого хотят, не все люди это понимают, но даже из тех, кто понимает, не все люди этого хотят. В основном не понимают те, кто и не хочет понимать.
Они хотят прийти в церковь, чтобы отдохнуть от того напряжения, которое в их жизни есть. Вместо того, чтобы церковь стала для нас средоточием всякой учебы и работы, церковь в таком случае становится для нас средоточием лености и всякого паразитирования на своих ближних и, можно сказать, на долготерпении Божием (чтобы охватить уже все виды нашего паразитирования). И конечно, тогда не надо удивляться, что мы не меняемся в церкви, а если меняемся, то к худшему. Потому что длительное пребывание в церкви таким образом не может нас избавить от разложения. Мы начинаем как личность разлагаться. Становимся сначала, может быть, просто раздражительнее и эгоистичнее - это первые признаки. Если это будет углубляться, то мы можем стать просто совсем какими-то сумасшедшими. Причем, исходя из первоначального психического здоровья. Психическое здоровье у нас в глубине может, конечно, и останется, но его станет совершенно незаметно, в жизни мы станем другими.
Постепенно это приводит к тому (может быть здесь не стоит об этом говорить, но я все-таки скажу очень кратко), что у человека, если он очень упорствует на этом пути такого отдыха в церкви, и у него это становится жизненным кредо, начинается "богатая духовная жизнь", причем, самая богатая из всех, кого он знает вокруг себя. У него появляется "огромный духовный опыт", которому он доверяет, со стороны которого он, как бы мы сказали со стороны, всех осуждает, а сам он говорит, что он рассуждает. Фактически такой человек сам по себе уже становится церковью, сам церковью для себя. И он теряет контакт с окружающей действительностью. И конечно, это очень плачевная судьба.
Но обычно люди доходят не до этого, они просто живут все более и более несобранной и разлагающейся жизнью, само посещение церкви становится все более и более от случая к случаю, все более редким. Потом увлечению церковью, может быть, придет на смену какое-то другое увлечение, например, кинематографом, а может быть какой-нибудь другой религией, а может быть, хватит религий, чем-нибудь третьим, искусством, неважно чем.
Самое главное - запомнить, что в церкви бывает два вида церковной жизни, хотя по внешнему поведению прихожан это различие может быть совершенно незаметно, но оно совершенно фундаментальное. Первый вид церковной жизни - это когда мы все время ставим себе какие-то маленькие тактические задачи и все время заняты их исполнением, когда надо отчитаться по исполнению хотя бы перед самими собой, то есть это задачи по учению, лечению, приобретению каких-то навыков и тренировки. А второй - это когда мы приходим в церковь отдохнуть от нашей тяжелой жизни, обрести покой, "мир в душе", умиротворение, и все прочее, зачем люди часто приходят. Вот здесь надо выбрать, для чего нам церковь нужна.
Только в случае выбора первого мы действительно получим что-то из того, что она обещает. Вспомним любые святоотеческие писания, если кто-то с ними как-то знаком, а если кто-то незнаком, то достаточно вспомнить Евангелие, там все сказано очень прямо. Что, конечно, Господь обещает очень большие блага тем, кто за ним последует, но при этом Он ведь объясняет, что значит за ним последовать. Это не означает просто приходить в церковь как на концерт, в театр или просто на какой-то психотерапевтический сеанс, чтобы тебе стало спокойнее. Это означает претерпевать в течение всей жизни определенные труды, и в церковь приходить не тогда, когда у тебя настроение, когда потребность чувствуешь, когда хочется, а тогда, когда надо. Даже нельзя себе таких вопросов задавать, хочется мне или не хочется. Боже упаси от таких вопросов.
И вот если
мы будем так настраиваться, тогда будет нам от церкви какая-нибудь польза.
Аминь.
