Слово в Неделю мясопустную, о Страшном суде

17.02/2.03.2003

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня, в Неделю мясопустную, т.е. в последний день, когда перед Великим постом еще можно есть мясо, мы совершаем память того события, которое только еще должно будет произойти в самом конце истории, т.е. самого последнего события истории — Страшного суда и Второго пришествия Христова, которое будет предшествовать Страшному суду. Конечно, может быть, никто из нас не доживет до того момента, когда действительно закончится история и произойдет Страшный суд. Возможно, до этого доживут только наши потомки, может быть, и весьма отдаленные. Но все люди, сколько их живет сейчас и сколько их было раньше, все они предстанут на этот суд. И поэтому нам всем нужно к нему готовиться, причем готовиться постоянно. Господь говорит: «В чем застану, в том и сужду», — т.е. нас будут судить по тому настроению, в каком мы отойдем из этой жизни. И вот, бывает в нашей обыденной жизни так: переходим мы через улицу, как обычно, — и хорошо бы в это время подумать: а что будет, если сейчас нас собьет машина? в чем нас Господь застанет? Или, может быть, войдем мы в свой собственный подъезд, и нам там проломят голову (такое тоже бывает не так уж редко), — и в чем нас тогда Господь застанет, с какими мыслями мы идем домой? И вот, такие ситуации, которые вроде бы сами по себе не опасны, но в которых, тем не менее, многие люди умирают, умирают внезапной смертью, должны нас наводить на мысль, что надо все-таки как-то стараться всегда быть готовым к встрече с Господом.

А как нам к этому готовиться? Ведь мы не можем в одночасье исправиться. Для того, чтобы искоренить хотя бы одну какую-нибудь страсть, даже не самую тяжелую, нам требуются годы систематического труда. Как же тогда мы можем готовиться к тому, чтобы предстать перед Богом в любой момент нашей жизни, прямо уже сейчас? Но Господь это нам объясняет. Если мы не можем действительно превзойти себя и сразу стать бесстрастными, то мы можем этого захотеть. Потому что одно дело, когда мы умираем в каких-то греховных мыслях, когда наши желания направлены на удовлетворение каких-то страстей; другое дело, тоже плохое, но несколько лучшее, когда мы умираем, а голова наша забита разными суетными мыслями, может быть, относящимися к нашим повседневным обязанностям (например, о том, чем кормить семью, или о работе, или еще о чем-то подобном); а совсем другое дело, когда мысли, относящиеся к кругу наших повседневных обязанностей, идут все-таки на фоне одной самой главной мысли, которая всегда у нас присутствует в глубине: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». И если мы с этой мыслью предстанем пред Господом, пусть даже и в результате внезапной смерти (ничего особенно плохого во внезапной смерти как таковой нет), то тогда мы можем надеяться на милость Божию. Потому что мы знаем, что Господь хотя и справедлив, но судит он, к счастью, не по справедливости. Если бы Он судил по справедливости, то вообще ни один человек не спасся бы. Но мы уповаем не на правосудие Божие, на которое нам уповать никак не приходится, а только на Его милость. Поэтому мы и должны постоянно держаться этой мысли: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго».

Но если мы постоянно стараемся держаться этой мысли, то, конечно, она постепенно преобразует и все наше повседневное поведение. Как именно она должна его преобразовывать, чтобы это помогло нам на суде, — об этом как раз говорит нам сегодняшнее евангельское чтение, где Господь с помощью притчи, с помощью образа овец и козлищ, объясняет, по какому критерию Он нас будет судить. И мы должны если не соответствовать этому критерию по-настоящему, то хотя бы как-то приближаться к такому соответствию. Что же это за критерий? Это критерий милости в христианском смысле слова, т.е. помощи ближним. Но ведь очень многие люди помогают своим ближним, и часто они это делают просто потому, что это им нравится, или потому, что в ответ от ближних что-то получают; и нельзя сказать, что они плохо поступают, — они поступают хорошо, и нельзя сказать, что они грешат. Но для спасения души это им совершенно ничего не даст. Все такие хорошие поступки получают свою награду в жизни этой. Потому что если мы кому-то делаем что-то хорошее, а он или его родственники и знакомые в ответ делают что-то хорошее нам, то мы друг другом довольны, но это довольство, эта наша награда — она всецело относится к жизни сей и никак не поможет нашему оправданию на Страшном суде и никак не поможет прощению разных наших грехов. А помочь этому может только то, что мы делаем исключительно ради Бога, хотя это и будут поступки по отношению к ближним. Мы никогда не должны искать от них благодарности. Очень часто многие люди, особенно считающие себя христианами, говорят, что помогают ближним не для благодарности, а потому, что так надо; а потом, когда их не благодарят, а начинают, например, злословить, они бывают очень недовольны, чем и доказывается, что они лгали, говоря, что делали это для Бога; они делали это исключительно для себя, для своего тщеславия или для каких-то других целей. Мы должны только радоваться, если те люди, которым мы помогаем, нас как-то злословят и бывают неблагодарны; т.е. за них, конечно, радоваться не приходится, но за себя мы должны, безусловно, радоваться, потому что это нам гораздо полезнее, чем какая бы то ни было человеческая благодарность. Мы должны все время помнить, что, получая человеческую благодарность, мы лишаем себя воздаяния от Бога. Конечно, мы и сами оказываем благодарность тем людям, которые что-то хорошее делают для нас, и если нам кто-то бывает благодарен за нашу помощь, то в этом ничего плохого нет; но когда нам все-таки отвечают благодарностью, мы должны понимать, что для нас это искушение. А если мы будем внутренне принимать благодарность с мыслями: «Да, я заслужил то-то и то-то», — то этим мы сами совершенно добровольно отказываемся от Царствия Небесного.

Поэтому пусть люди нас благодарят, если хотят; лично для них это, может быть, и полезно; но мы не должны желать и искать никакой благодарности, кроме одной-единственной, которая нам на самом деле нужна, — благодарности от Бога, которая не только за гробом начинается; за гробом ее не будет вообще, если она не началась уже сейчас. А сейчас это — истинные дары Божии, которые проявляются прежде всего в том, что мы меньше грешим, меньше отступаем от заповедей и больше их исполняем.

Некоторые думают, что первый дар Божий человеку — это когда на душе становится спокойно, и мы обретаем некий внутренний мир. Бывает, действительно, что, по благодати Божией, мы обретаем внутренний мир, и это хорошо. Но гораздо чаще и гораздо раньше мы обретаем внутренний мир не по благодати Божией, а в результате такого психотерапевтического эффекта, который на нас оказывают молитва, богослужение и вообще такая правильная размеренная жизнь, которую мы ведем, будучи христианами; и не надо думать, что в этом есть что-то благодатное. Это еще одна награда, принимая и желая которой, мы лишаем себя награды в Царствии Небесном. Поэтому лучше не задумываться о том, имеем мы душевный покой или не имеем, а больше задумываться о том, исполняем ли мы заповеди Божии; и это касается как внешних дел, которые мы должны совершать, так и нашей внутренней жизни и молитвы. Чем меньше у нас отвлечения на всякие внешние события и интересы, чем больше мы удерживаем молитву Иисусову даже посреди работы, которая для нас важна и, может быть, нас увлекает, чем меньше мы предаемся помыслам отчаяния в разных тяжелых, скорбных и кажущихся безнадежными обстоятельствах и все равно уповаем на Бога и держимся за молитву Иисусову, понимая, что никакие обстоятельства не могут отлучить нас от Бога, тем больше мы готовим себя к Царствию Небесному, к тому, чтобы устоять, по церковному выражению, на Страшном суде, и к тому, чтобы, может быть, даже оказаться рядом с теми праведниками, о которых Господь говорит, что они вообще «на суд не приидут, но прейдут от смерти в живот», т.е. сразу перейдут от смерти к вечной жизни. Потому что для праведников, т.е. для святых, которые исполнили христианское предназначение человека на земле, никакого суда уже не будет, а наоборот, они вместе со Христом будут судить двенадцать колен Израилевых, как говорится в Апокалипсисе. Т.е. они сами будут судить, а не их будут судить. Потому что они целиком пребывают в Боге и с Богом; если Бог будет судить, то значит, и они будут судить; об этом и говорит Апокалипсис.

Поэтому мы должны бояться не Страшного суда, потому что вообще Бога бояться не следует в том смысле, как мы боимся разных скорбных обстоятельств, а должны бояться Бога и Его суда тем страхом, который оборачивается любовью и не дает нам отойти от Бога мыслию. Нужно, чтобы мы не теряли Его сейчас, и тогда можно быть уверенными, что Он не потеряет нас, когда мы преставимся от этой жизни к жизни вечной. Аминь.