3/16.03.2003
Во имя Отца
и Сына и Святаго Духа.
Сегодня мы
совершаем такой праздник, когда единственный раз в году около часа нашего времени
посвящаем тому, чтобы выслушать Синодик в Неделю Православия, т.е. это время,
которое мы уделяем некоторому молитвенному общению с теми, кто стоял за православную
веру, и стараемся узнать хотя бы в общем виде те положения православной веры,
которые они отстаивали, а также (что тоже важно) узнать те положения еретических
учений, которые поднимались на Церковь Божию в разные века и, к сожалению, большинство
из которых в той или иной форме существуют и в современном мире. И хотя когда-то
давно против мнения, например, о переселения душ или о том, что вечные мучения
будут иметь конец, Церковь поднимала свой голос и анафематствовала эти ереси
(и мы сегодня читали эти анафемы, провозглашенные в XI веке; а впервые эти учения
были анафематствованы еще в VI веке), все равно это не помогло до конца искоренить
эти заблуждения, и в современном мире многие люди считают, что душа переходит
от одного человека к другому или вселяется в животных, и не верят в вечные мучения;
но анафематствование ересей не помогает миру, а Церкви - помогает. В Церкви
православные христиане ограждены от этих заблуждений. Они, конечно, могут их
принимать и разделять, но тогда они должны знать, что этим самым они отвергают
Церковь; а если они не хотят отвергать Церковь, то они не будут принимать этих
верований. Вот для чего были нужны все эти анафемы в свое время и продолжают
быть нужны сейчас, вот почему мы их вспоминаем.
Но вообще
говоря, что такое догматика? Зачем нам нужно ее знать? Ведь в повседневной своей
жизни мы должны думать, прежде всего, о том, чтобы нам никого не обидеть, чтобы
не рассердиться, чтобы прочесть положенные молитвы, чтобы вообще держать память
Божию; зачем эти догматы, которые, тем более, так сложно формулируются, что
их и не повторить? Сегодня мы, конечно, читали их на церковнославянском, но
можно представить, что если все это перевести на русский язык, то намного понятнее
это не станет, потому что чтобы это понять, надо это просто постепенно изучать.
Тогда уже все равно будет, на каком языке читать - на русском, церковнославянском
или прямо на греческом, - потому что трудно понять именно сами концепции. Действительно,
так просто понять во всех деталях православную веру мы не можем; кроме того,
если даже мы поймем все эти детали, которые есть в Синодике (я думаю, у нас
здесь человек десять есть, может быть, которые понимают все или почти все, о
чем говорилось в Синодике), то все равно мы сами о себе знаем, что православную
веру как таковую мы понимаем мало (я, например, это прежде всего про себя скажу),
и тогда получается - зачем же и как нам хранить православную веру, если мы даже
толком не можем ее понять?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо понимать, что вообще значит - хранить православную
веру. Я приведу пример из нашей обыденной жизни. Мы привыкли жить в городских
квартирах. И конечно, когда плохо топят, или когда свет выключается, мы начинаем
ругаться и звонить в аварийную службу, поднимать тревогу. Но вот, например,
если в нашем доме появится трещина, мы, скорее всего, этого даже не заметим.
Действительно, бывают случаи, когда дома рушатся. И вот, если дом построен на
таком месте, где вообще-то строить запрещено, - как сейчас, говорят, в наших
окрестностях эти вот большие дома для новых русских строятся там, где в советское
время было запрещено строить, потому что там какие-нибудь подводные озера или
почва рыхлая, и потому этим домам грозит буквально провалиться под землю. Вот
этого мы понять просто так не можем, если мы обычные жильцы; но мы должны обращаться
к специалистам, которые могут сказать, где можно строить, а где нельзя, какая
конструкция надежна, а какая нет. Поэтому дома, прежде чем их заселять, принимают
специальные комиссии, которые состоят из специалистов, обращающих внимание на
все эти вещи. И мы, если мы люди сознательные, выбираем себе жилье, исходя из
того, чтобы оно было пригодным для жилья, чтобы соответствующие комиссии признали
его пригодным: чтобы там не было каких-то ядовитых испарений из подвала, как
бывает в нежилом фонде; чтобы вообще дому не грозило провалиться в какое-нибудь
подземное озеро. И вот об этом мы думать должны, хотя в повседневной жизни мы
с этим и не сталкиваемся; в повседневной жизни с этим сталкиваются только специалисты,
которые посвятили себя этому.
Нечто подобное
происходит и в Церкви. Мы, конечно, сталкиваемся с Церковью в повседневной жизни
как с храмами, смотрим, как там себя ведут, как служат - чинно и хорошо или
не очень, - видим в быту служителей Церкви и просто прихожан и сами стараемся
вести себя, как подобает христианам; да, это все важно, и мы должны прежде всего
в повседневной жизни заботиться об этом. Но мы должны также постоянно думать
о том, чтобы обращаться к правильным специалистам, которые действительно знают,
на каком основании эта Церковь построена - так сказать, на каком грунте стоит
то церковное здание, в котором мы сейчас собрались. К сожалению, и в Церкви
бывает так же, как в миру. Бывает, что церковные здания, даже очень хорошо и
благолепно построенные, так что к внутреннему их оформлению никаких претензий
предъявить нельзя, рушатся и проваливаются даже не в подземные озера, а прямо
в ад, потому что они основаны на еретических догматах. Именно поэтому так важно
соблюсти православную веру, и это так трудно, потому что это неочевидно на первый
взгляд. Потому что духовный опыт подавляющего большинства прихожан таков, что
они неспособны различать эти вещи, да и подавляющее большинство епископата тоже
не очень-то способно различать; и только немногие члены Церкви достигают при
жизни такого духовного опыта, что способны это точно различить, и поэтому вот
к ним Церковь и прислушивается. Эти люди - святые, которые существуют и в наше
время, хотя, может быть, далеко не всем известны, и которые пребывают в согласии
с теми святыми, которые жили в прошлые времена, и которых Церковь уже прославила,
в том числе наши недавние современники; некоторых из них мы сейчас поминали
- например, святителя Филарета Вознесенского. И когда мы выбираем, в каком,
образно говоря, церковном здании мы будем жить, мы должны смотреть прежде всего
не на то, насколько оно комфортабельно, не на то, насколько оно благоустроено,
даже не на то, какие там бывают перебои со снабжением электричеством, отоплением
и горячей водой; пусть там будут все эти перебои, может быть, там будет очень
плохо и неуютно, может быть, здание вообще будет полуразрушенным; но мы прежде
всего должны смотреть, чтобы здание это стояло на надежном фундаменте, чтобы
оно не рухнуло вместе с нами в ад. Вот это и означает, что нужно обратиться
в Церковь действительно православную, где содержится православная вера. А что
это означает на практике, в тех проявлениях, которые заметны рядовому духовенству
и всем прихожанам?
Это означает,
что нужно быть в такой Церкви, где епископы православные, которые хранят православную
веру. Они могут понимать ее хорошо, могут понимать ее плохо, так же, как рядовые
прихожане или даже хуже; но главное, чтобы они не отступали от единства в догматах
со всеми святыми отцами, со всей Церковью Христовой. И вот, в наше время, к
сожалению, в эпоху церковных расколов, которой стал ХХ век и которой продолжает
оставаться начавшийся XXI век, от епископов требуется прежде всего не организация
церковного быта, которая может быть весьма и весьма несовершенной (и надо благодарить
Бога, что мы имеем хотя бы то, что есть), а то, чтобы они были в единстве со
святыми отцами, чтобы они не были в единстве с ересью, чтобы они не молились
с еретиками, чтобы они не имели общения с теми, кто в наше время уже отрекся
от Православия (как например, экуменисты) или сделал это гораздо раньше (как
например, католики). К сожалению, в наше время не просто многие, а большинство
из тех, кто называет себя православными епископами, и кого многие таковыми и
считают, на самом деле являются еретиками. Потому что теперь они молятся и с
католиками, и с лютеранами, и с монофизитами - и этим молитвенным общением они
показывают единство своей веры со всеми этим еретиками; пусть они при этом и
говорят, что единство пока неполное, что к полному единству надо еще придти;
но тем не менее, они признают, что некоторое единство уже есть. А на самом деле
единства нет никакого. О единстве нашей веры с еретиками все сказал Господь
Иисус Христос устами апостола Павла: "Кое согласие Христови с Велиаром?
или кая часть верну с неверным?" И поэтому с еретиками никакого согласия
быть не может; а если у кого-то есть такое согласие, то это значит, что у нас
не должно быть согласия с ними. И поэтому мы должны прежде всего придти к православным
епископам.
А как узнать
в нашей повседневной жизни, к каким епископам мы ходим? Это видно из того, именем
какого епископа совершается богослужение. Никакого богослужения не может быть,
особенно никаких таинств и особенно никакой литургии, никакой Евхаристии без
того, чтобы при этом присутствовал епископ. Епископ или сам служит, т.е. присутствует
зримо, или, как это бывает в большинстве храмов, через священника, который послан
этим епископом и который священнодействует от имени этого епископа. Сам по себе
священник - это пустое место, это что-то вроде дверной ручки, инструмента. Священника
посылает епископ для того, чтобы он от имени этого епископа совершал священнодействия.
Священник без епископа - это вообще никакой не священник. И вот, священник поминает
епископа, и через это весь приход, возглавляемый священником, свидетельствует
свое единство церковного бытия и единство веры с этим епископом; а если сам
этот епископ верует православно и находится в единстве с другими православно
верующими епископами, то тогда приход находится в единстве со всей Вселенской
Церковью. Помимо епископа никто в Церкви Христовой быть не может.
Но кому-то
эти рассуждения могут показаться слишком абстрактными, поэтому я приведу другой
пример, который принадлежит современному греческому богослову, скончавшемуся
в 1990 году, Александру Каломиросу. Он обращается к человеку, который привык
ходить к экуменистам и рассуждать так: "Главное, что я сам в душе верую
православно, а что там, где я молюсь, поминаются епископы-еретики, это меня
не касается; они сами за себя ответят, а я за их ереси не отвечаю, потому моя
вера православная". На это Александр Каломирос говорит: "Ты стал бы
молиться с униатами? - Нет. - Почему? - Потому что они поминают папу Римского".
А униаты - это такие католики, которые служат по восточному обряду, т.е. совершенно
так же, как православные; у них такое же богослужение, как у православных, такие
же облачения у священников, такие же храмы и иконы; т.е. это такие католические
приходы, которые переходят на богослужебный язык православного населения, и
все обряды и богослужение у них ничем не отличается от нашего; они могут служить
даже еще с большим благоговением, чем мы сами. Но только одно у них отличие:
они молятся о епископе "Вселенстем архиерее папе Римстем" - так это
звучит на церковнославянском. Т.е. в качестве правящего архиерея они поминают
папу Римского. И только это одно отличие делает их совершенно едиными с католиками
и, значит, совершенно чуждыми православия. И поэтому мы не пойдем в униатский
храм, несмотря на то, что там служат по православному обряду и, может быть,
даже благолепнее и лучше, чем в нашей православной церкви (что, конечно, несложно,
потому что нельзя сказать, что у нас служат хорошо и благолепно). Точно так
же мы не должны ходить в храмы, где служат, поминая не папу Римского, а других
каких угодно неправославных епископов. Поэтому мы не можем ходить в храмы Московской
патриархии. Или туда, или сюда. Потому что там поминают неправославных епископов.
Да, там иногда бывают православные священники, по своему внутреннему психологическому
состоянию (хотя это бывает далеко не всегда, я бы даже сказал - редко); но,
при всех своих православных взглядах, они поминают еретиков, поминают патриарха,
который исповедует свое единство с еретиками и молится с ними, поминают епископов,
которые все едины в ереси, которые на своих соборах единогласно принимают еретические
постановления (особенно много этого было в 90-е годы) и сами лично то и дело
высказывают всякие ереси. Поэтому такой священник не может быть в единстве со
святыми отцами, у которых была другая вера. Потому что разная вера у Феодора
Студита, Григория Паламы и других святых, которых мы сегодня поминали, и, скажем,
у Алексия Ридигера, патриарха, или Владимира Котлярова, глаголемого Петербургского
митрополита. И мы сами должны выбрать, какая вера - наша. Если мы выбираем веру
святых отцов, то мы должны разорвать общение с епископами, которые эту веру
искажают и отвергают, и придти к епископам, которые содержат православную веру
так, как ее преподали святые отцы. Только тогда наш священник и весь приход
будет пребывать в общении со Вселенской Православной Церковью и со всеми святыми.
И в наше время,
когда в Церкви происходит ужасная разруха, епископы должны заботиться прежде
всего не о том, чтобы сделать в церковном здании косметический ремонт, провести
электричество и отопление, чтобы там было хорошо и уютно жить, а о том, чтобы
вырыть котлован под фундамент, забить сваи и поставить такое основание и стены,
которые не рухнут. Конечно, та конструкция, которая при этом получается, может
выглядеть непрезентабельно и неуютно, и жить в ней гораздо менее приятно, чем
в очень удобных, может быть, комфортабельных и красивых жилищах неправославных
епископов; но зато здесь жизнь, хотя и тяжелая и неуютная, но ведущая в жизнь
вечную, а там жизнь удобная, но ведущая туда, куда вообще ведет путь широкий.
И поэтому лучше нам потерпеть неуют и неблагообразие нашего церковного быта,
потерпеть наши немощи (потому что мы, хотя и в Истинной Церкви находимся, но
все имеем свои немощи и грехи, которыми и себе, и друг другу мешаем жить), при
этом находясь в Истинной Церкви, потому что только так мы и можем получить спасение,
как говорит апостол Павел: "Друг друга тяготы носите, и тако исполните
закон Христов".
Но совсем ложное понимание этих слов будет, если мы скажем, что будем носить
тяготы друг друга, участвуя в ереси. Если ты хочешь спасти утопающего, то не
надо вместе с ним тонуть. Если можешь, нужно его спасти; а если не можешь -
ну, что поделаешь… Если мы видим кого-то, погрязшего в ереси, не нужно вместе
с ним тонуть. Если можешь, помоги ему, разъясни, обрати от ереси; если не можешь,
то по крайней мере, сам не тони. Вот так учит нас Святая Церковь, так поступали
святые отцы. Мы знаем, что даже святые отцы не могли исправить всех еретиков,
и даже Сам Господь Бог не мог исправить всех еретиков; тем более мы не можем
исправить всех еретиков, и нам нужно это четко понимать. К сожалению, мы не
можем помочь всем тем, кто нуждается в помощи. Мы должны смиряться с этим и
помогать тем, кому мы можем помочь - и духовно, и душевно, и телесно. И тогда
Господь поможет нам пребывать в истинной Церкви, в которую, милостью Божией,
мы пришли, и привести в нее тех, кто еще не пришел, и приведет нас к жизни будущего
века. Аминь.
|
Обсудить
можно
|