На окончание Святой Четыредесятницы. О внутреннем звере.
Слово в пяток ваий

5/18.04.2003

Великий пост почти прошел, а мы так ничего и не достигли в духовном плане. Зрения своих грехов надо просить именно у Бога, т.к. диавол тоже может показать нам наши грехи, чтобы привести в отчаяние. Мы всю жизнь вынуждены жить с самими собой, как с диким зверем, которого надо держать всегда в клетке и никогда ему не доверять, даже если он будет нас в чем-то слушаться. Духовная жизнь подобна вождению самолета: без приборов и автопилота, которыми являются заповеди и аскетические правила, мы разобьемся. Если мы будем пользоваться тем пониманием заповедей, пусть даже плохим, какое имеем, то Господь будет нам подавать все новые познания Своих заповедей; а если мы не будем использовать то, что имеем, то Господь и нового нам не откроет, и то, что мы имеем, отнимет.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы совершили последнее богослужение Святой Четыредесятницы. И поэтому сегодня на вечерне пелась стихира, начинающаяся словами: «Душеполезную совершивше Четыредесятницу…» Действительно, основная и самая длинная часть Великого поста уже позади. Та часть поста, которая осталась, Страстная Седмица — это уже особое время, воспоминание Страстей Господних, и оно только примыкает к Святой Четыредесятнице, особому времени покаяния, но является постом самостоятельным, имеющим другое значение. Поэтому можно сказать, что основная часть Великого поста, которая посвящена собственно покаянию, главное время в году, когда мы особенно должны думать о покаянии, — уже позади. Конечно, вряд ли это может радовать, потому что это могло бы радовать только тогда, когда мы могли бы сказать, что у нас позади какие-то достижения. А когда этого сказать нельзя, то получается, что еще один год прошел — потому что хотя прошел только один Великий пост, но мы знаем, что если мы даже в Великий пост как-то не собрались, то можно прямо сказать, что весь год прошел, — и опять никакого толку нет. И вот, хотя бы напоследок надо сделать какие-то выводы, чтобы хоть маленький толк все-таки был. Как это сделать?

Конечно, может быть, нам знакомо какое-то покаяние, когда мы понимаем, что делаем что-то не то пред Богом и должны как-то исправляться, и при этом мы действительно в чем-то исправляемся; может быть, такое и бывало у нас несколько раз в жизни; но если даже это и бывало, вряд ли среди нас много таких, которые постоянно могут жить именно так. Поэтому у нас возникает вопрос: что же делать во все остальное время, когда мы или не понимаем вообще своих грехов и того, в чем должны каяться; или, даже если мы видим свои грехи, мы не можем в них покаяться, потому что они предстают нам в каком-то ложном свете; или мы видим наши грехи правильно, но все равно не видим никакого выхода к исправлению. Нужно понимать, что иногда и диавол показывает нам наши грехи, не обязательно мнимые, но даже и истинные таким образом, чтобы нас просто ввести в отчаяние; поэтому надо именно Бога просить: «Даруй ми зрети моя прегрешения», — потому что без Бога мы тоже можем узреть свои прегрешения, но пользы от этого нам не будет. А чтобы не впадать в отчаяние, надо стяжать зрение грехов именно от Бога.

А как же нам не впадать в отчаяние и в то же время видеть и сознавать свои грехи? Ответы на подобные вопросы можно искать только там, где они единственно и могут быть — у святых отцов, в Предании Церкви. Святые отцы нас приучают к постоянной осторожности в отношении к самим себе, в отношении собственного тела, под которым в аскетическом языке подразумевается не столько наше физическое тело, сколько страсти, о которых говорит и апостол Павел, называя их телом или плотью: «Плоть похотствует на дух». И в этом смысле мы должны к себе всегда относиться с недоверием. Святые отцы дают и гораздо более резкую формулировку: мы должны со своим телом (или, как мы сказали бы на более современном языке, с самими собой) постоянно жить, как с диким зверем. И мы действительно должны понимать, что, имея дело с собой (а с собой мы вынуждены иметь дело постоянно), мы все время имеем дело с диким зверем, который никогда не будет нас слушаться так, чтобы ему можно было доверять. Даже если он и будет нас слушаться, чего достигают люди, пришедшие в бесстрастие, ему все равно нельзя будет доверять. Пока мы не умерли, доверять ему нельзя в любом случае. Поэтому обращение наше с ним не должно меняться, даже если он начнет нас слушаться (хотя есть подозрение, что это будет не скоро, если вообще будет). Этого внутреннего зверя надо все время держать в железной клетке и никогда оттуда не выпускать, как бы он ни просился и как бы он не показывал, что он якобы встал на путь исправления, и поэтому ему якобы можно разрешить какие-то прогулки вне клетки. Вне клетки никаких прогулок ему разрешать нельзя. И не надо смотреть, что он всячески прикидывается, что сейчас помрет в этой самой клетке, что ему не хватает свежего воздуха и т.д. Пусть лучше он помрет там, чем рисковать, выпуская его из клетки.

Что это за клетка, из чего состоят ее железные прутья, которые могут удержать нашего зверя? Естественно, это исполнение заповедей в широком смысле слова, т.е. не только тех заповедей, которые даны в Библии, но вообще всех правил аскетической жизни, начиная с того, что касается верности Церкви и хранения православной веры, и продолжая обязательно всеми правилами аскетической жизни. Именно этими правилами мы измеряем свою жизнь; о чем-то мы понимаем, что мы это нарушаем, и стараемся исправиться; чего-то мы не понимаем, — но имея эти правила и стараясь следовать им, мы все равно не погибнем, даже если прямо сейчас мы исправиться не сможем. Потому что эти правила дают нам что-то вроде автопилота или системы навигации. Как пилот современного самолета не может его вести, просто глядя в окошко и не пользуясь приборами, потому что тогда он непременно разобьется, а приборы говорят ему такую информацию, которая просто невооруженным глазом пилоту не видна, так это особенно верно для нашей духовной жизни, гораздо больше, чем каких-то там самолетов. Потому что нам постоянно, даже в каких-то мелких наших делах, важна такая информация, которая невооруженным глазом не видна. Если мы думаем, что она видна невооруженным глазом, то это значит, что мы уже выпустили нашего зверя из клетки, а тогда он уже начинает говорить нам: «пойдем туда, пойдем сюда», — и мы оказываемся в положении хозяйки собаки, которую собака таскает за поводок. Поэтому не надо думать, что мы удержим нашего зверя на поводке, его можно удержать только в клетке.

И вот, мы, как пилот самолета, должны смотреть на то, что нам говорят наши приборы навигации, т.е. святоотеческие наставления. На практике это означает, что мы не должны ничего делать, если мы не понимаем, для исполнения какой заповеди нам это необходимо. Конечно, мы можем ошибиться и в этом и все равно согрешить, и это даже неизбежно будет случаться; но тем не менее, при установке на пользование приборами навигации уже и грехов будет меньше, чем было бы при другой установке, когда мы делаем какие-то вещи, сами не зная, для чего нам это надо и какую заповедь мы хотим этим исполнить; и кроме того, Господь будет нас постепенно вразумлять. Если мы будем использовать для нашего спасения те знания, которые Господь нам открыл в настоящий момент, — например, знание, что надо обо всем спрашивать у святых отцов и жить только по их наставлениям, — то тогда Господь откроет нам знание и того, чего мы пока что не знаем, например, того, что требуется для лучшего исполнения тех или иных заповедей. Если же мы сейчас, имея какое-нибудь, хотя бы самое плохое, понимание заповедей, все равно его не используем и не живем по заповедям, то Господь нам не только не даст другого, но через некоторое время отнимет и то, которое мы имеем сейчас. Как в природе никакой процесс не стоит на месте, а все либо созидается, либо разрушается, либо растет, либо умирает и разлагается, так, тем более, и в духовной жизни.

Поэтому не будем предаваться чрезмерной скорби оттого, что опять прошла очередная Четыредесятница, может быть, для нас и последняя, а толку нет никакого, а постараемся, чтобы хотя бы маленький толк был по истечении этого поста — чтобы мы хотя бы привыкли смотреть на приборы или, другими словами, привыкли к мысли, что этого зверя, которым являемся по отношении к себе мы сами, никогда не надо выпускать из клетки, независимо от того, как он просит, как он умирает, как он говорит, что он уже хороший и не такой плохой, — не будем слушать его никогда, и тогда нас услышит Господь. Аминь.