О том, чтобы не учить других жить.
Слово в Неделю 22-ю по Пятидесятнице

3/16.11.2003

Воскрешение дочери Иаира. Господь возводил от меньших чудес к большим. Исцеление кровоточивой женщины. В одних случаях Господь скрывает Свои чудеса, а в других нарочно заставляет рассказывать о них - почему? Христианские истины нужно открывать людям постепенно - сначала более готовым к принятию, а потом через них всем остальным. Пока мы усвоили какие-то христианские истины только умом, а в жизнь свою их не воплотили, мы не можем их проповедовать. Нужно поменьше учить других, как им жить по-христиански.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы слышали евангельское чтение о воскрешении дочери Иаира. Это было одно из чудес, совершенных Господом для того, чтобы уверить людей в возможности собственного воскресения: ведь если Он мог воскрешать других мертвецов, то и Сам Он воскреснет. И это было первое из такого рода чудес. Потому что дочь Иаира только что умерла. Когда начальник синагоги Иаир пришел к Господу, она еще была жива, но болела и была при смерти, и пока Господь шел к ней, она успела умереть. И хотя уже все в доме знали, что она умерла, Господь все-таки сказал, что она не умерла, а спит, и когда Он ее воскресил, то повелел никому ни о чем не говорить. Следующее воскрешение мертвого - это будет воскрешение сына Наинской вдовы, когда уже нельзя было сделать вид, что мертвый не умер, потому что он будет воскрешен во время погребальной процессии. А следующим будет воскрешение Лазаря, когда мертвый не только уже умер, но начал разлагаться. Так постепенно Господь приводил от меньших чудес к большим.

И еще можно вспомнить, что до того, как Он начал воскрешать мертвых, т.е. до воскрешения дочери Иаира, были и другие чудеса - в основном изгнания бесов и исцеления. И как раз рассказ о сегодняшнем чуде вплетается рассказ об одном из таких исцелений. Потому что когда Господь шел в дом Иаира, Его окружала толпа, и к Нему прикоснулась некая женщина, которая двенадцать лет страдала кровотечением и потратила все свое имение на врачей, но не один из них не смог ней помочь. И эта женщина исцелилась и хотела утаиться. Но Господь стал спрашивать, кто к Нему прикоснулся. И когда она увидела, что ей не утаиться, она призналась, и тогда Господь сказал ей: "Вера твоя спасе тя", - т.е. вера женщины не только исцелила ее, но и спасла. В одном случае - при воскрешении дочери Иаира - Господь заповедует никому не говорить и Сам скрывает, что воскресил мертвую, пытаясь убедить окружающих, что девочка не умерла, а заснула, и что Он просто исцелил ее болезнь; и в то же время, исцелив от болезни женщину, когда исцеленная вполне успешно утаилась, Он утаиться ей не дал, а заставил ее признаться и поставил ее перед всеми в пример. Вот какое противоположное поведение. Но мы можем вспомнить, что когда-то Он исцелял и других больных и часто говорил им, чтобы они об этом никому не рассказывали. А вот тут Он, наоборот, исцелил и Сам заставил рассказать. Почему такая противоположность в поведении? А если говорить о воскрешении мертвых, то воскрешение Лазаря будет при большой толпе народа, в результате чего потом при входе в Иерусалим Господа тоже будут встречать толпы народа как великого чудотворца. Почему такое разное поведение?

Потому что людей надо постепенно приучать ко всем истинам, относящимся к Царствию Небесному и к Мессии, и нельзя сразу говорить все. Сначала надо, чтобы утвердились ближайшие ученики, а потом уже все остальные. В комнату, где лежала мертвая дочь Иаира, Господь взял с собой, кроме ее родителей, только ближайших учеников - Петра, Иакова и Иоанна, тех же самых, которые были и при Преображении, когда Господь показал им тайны Царствия Божия, которые еще никому в то время не были показаны. Потому что нужно, чтобы сначала те, кто более подготовлен к приятию христианской истины, ее увидели и приняли, а потом уже с помощью принявших ее она показывается всем остальным. Так христианство распространяется вширь, когда оно охватывает новых и новых людей. Сначала узнают христианскую истину те, кто по высоте своей собственной жизни как-то были к этому более подготовлены, а потом уже с их помощью узнают эту истину все остальные, и одни становятся проповедниками для других.

Но, помимо всего прочего, эта последовательность чудес объясняет нам и то, как мы сами должны воспринимать христианство лично для себя, и как мы должны проповедовать его другим. Обычно начинается наша вера с чего-то достаточно хрупкого и небольшого. Если мы уясняем какую-то важную истину, относящуюся к христианской вере, то самое глупое, что мы можем сделать, даже если мы ее на самом деле уяснили и это на самом деле истина (и даже особенно именно тогда), - это рассказывать об этом другим. Потому что мы, хотя, может быть, и поняли это, но в жизни своей это еще никак не воплотили; мы это поняли только умственно. Поэтому если мы будем кому-то другому об этом рассказывать, то мы передадим ему тоже только какую-то картинку, существующую у нас в уме, в воображении, наше умственное представление - а оно всегда будет достаточно искаженным по отношению к истине. А когда мы его передадим, то просто будет эффект испорченного телефона. Даже наш рассказ об этой истине будет заведомо неполноценным для слушающего нас человека. Но еще и хуже того: говоря о том, чего мы сами не понимаем, - потому что только лишь головное понимание какой-либо христианской истины это не есть ее настоящее понимание, - мы в то же время свидетельствуем и самой нашей жизнью; а пока мы не усвоили своей жизнью эту христианскую истину, получается, что жизнью своей мы свидетельствуем не о ней, а о чем-то другом, может быть, совершенно противоположном. И потому восприятие другими людьми христианской истины будет искажено через такую нашу проповедь. И об этом говорит апостол Павел, укоряя христиан, что через них "имя Божие хулится у язычников". Потому что действительно, если мы будем говорить другим о том, какие мы христиане и как хорошо быть христианином, то имя Божие будет через нас в поношении.
К сожалению мы и по своей жизни, и по жизни многих наших православных знакомых можем видеть, как это происходит: кто-то обращается к вере, а потом начинает за уши тащить туда всех своих близких, приставать к ним, чтобы они постились, молились, ходили в церковь, хотя он сам толком не понимает, что такое вера и зачем она нужна. И очень часто люди, которые вот так агрессивно относятся к своим ближним, заставляя их быть христианами, сами постятся и молятся, но не надо обольщаться насчет качества этих его деяний. Одно дело - исполнять какие-то заповеди Божии, в том числе поститься и ходить в церковь, потому, что ты действительно, с помощью Божией, победил хотя бы только те страсти, которые мешают это делать, и хотя бы только в той степени, которая для этого минимально необходима, а другое дело - делать это просто потому, что ты сейчас это решил, может быть, просто на усилии воли. Потому что усилие воли часто тоже питается страстями, например, тщеславием: хорошо быть православным; все мои знакомые, которых я уважаю, православны; православные постятся и ходят в церковь; значит, если я не буду поститься и ходить в церковь, я буду хуже других; это плохо и неприлично. Конечно, это рассуждение построено на тщеславии, которое тоже может заставлять нас соблюдать какие-то внешние добродетели. При соблюдаемой таким образом внешней добродетели будет больше греха, чем добродетели. Я не говорю, что с грехом такого рода надо бороться несоблюдением добродетели; с одним грехом не борются другим грехом. Соблюдать эти добродетели, конечно, надо, но надо при этом каяться в тщеславии, понимать, что, хотя ты их соблюдаешь из послушания заповедям, но получается это у тебя только благодаря твоей побочной мотивации - из тщеславия. Поэтому и не нужно никому ставить себя в пример. Не только прямым текстом не ставить себя в пример, но и косвенно, когда мы начинаем кому-то объяснять, что надо делать что-то такое, что мы сами внешним образом делаем. Надо понимать, что если даже мы внешним образом что-то делаем, то внутренним образом мы, может быть, ничего не делаем или, еще хуже, делаем что-то совсем другое - например, удовлетворяем своему тщеславию. И поэтому надо стараться поменьше говорить другим, что им надо делать и как им быть христианами.

И вообще, для всего этого существуют аскетические правила, подробно описанные в святоотеческой литературе, - что если нет каких-то исключительных обстоятельств (а обычная наша жизнь с нашими домашними не является такими обстоятельствами), то мы не должны говорить другим ни о чем таком, о чем нас не спрашивают. Мы должны делать свое, знать свое дело, стараться исполнять заповеди, с себя спрашивать за их неисполнение, и в то же время не требовать их исполнения ни от кого другого, даже если наши близкие тоже как-то хотят быть христианами. Не наше дело их контролировать, насколько они хорошие христиане. Тем более не наше дело им что-то объяснять и говорить. Конечно, мы имеем некоторую обязанность по христианскому воспитанию детей, которым мы должны что-то объяснять, когда они нас не спрашивают; но если это не наши дети (а бывает, что это, наоборот, наши родители), мы просто никакого права не имеем их учить. Они сами спросят в какой-то момент или, может быть, начнут подражать, не спрашивая, или спросят у кого-то другого (это, кстати, еще и лучше). Конечно, этого может и не произойти, но чаще всего бывает именно так. И вот тогда, действительно, получится, что они отфильтруют тот поток, который идет к ним от нас, - поток информации, в котором содержится не только проповедь христианства, к сожалению, а гораздо больше всяких наших страстей и грехов. Т.е. если мы и проповедуем христианство, то это не чистый напиток, а очень мутная смесь, и если люди будут пытаться ее принять внутрь, то, скорее всего, они отравятся. Поэтому надо, чтобы те потоки, которые исходят к людям от нас, как-то фильтровались. И вот, поэтому нам и не надо проявлять лишней инициативы. И Господь это образно показывает через постепенное увеличение чудес.

Только тогда, когда чудеса Господни переходят на какой-то другой уровень, становится возможным говорить о том, что было на предыдущем уровне. Так же и во всей христианской жизни. И именно сегодняшний рассказ особенно это подчеркивает. Потому что сколько было лет дочери Иаира? Ей было 12 лет. А сколько лет была в болезни кровотечения исцеленная жена? Тоже 12 лет. Здесь подчеркивается, что есть некая преемственность между этими чудесами. Но и само число 12 является в Священном Писании символическим. Оно обычно означает полноту народа Божия. Не полноту вообще, которую означает число 7, и не полноту жизни вечной, которую обозначает число 8, а полноту народа Божия. Потому что 12 колен Израилевых, и по этому количеству 12 апостолов. И вот, полнота народа Божия имеет отношение к этим двум историям, об исцелении женщины и о воскрешении дочери Иаира, потому что образно здесь говорится об ицелении и воскрешении всего Израиля, всей той части рода человеческого, которая станет Новым Израилем. Потому что этот Новый Израиль будет очищен от болезни кровотечения, которое является в Священном Писании образом скверны, т.е. очищен от греха и, будучи мертвым, воскреснет. Вот о чем говорит нам сегодняшний рассказ. Поэтому будем понимать его богословски и догматически и в то же время будем понимать его применительно к жизни каждого из нас, чтобы нам как можно меньше говорить, т.е. не говорить никогда без необходимости о том, что касается христианской жизни и добродетелей, но в то же время стараться их совершать. Аминь.