5/18.04.2004
Тело Христово имело одновременно и человеческие, и божественные свойства. Еретики, отрицавшие это. Почему этот догмат важен в повседневной жизни христиан: причастие.
Во имя Отца
и Сына и Святаго Духа.
Сегодня Неделя
Антипасхи, когда вспоминается явление Господа ученикам на восьмой день после
воскресения, когда совершилось осязание Фомино, когда Фома уверился, что Господь
действительно воскрес в настоящей плоти, а не в призрачной. В этот день мы вспоминаем
не просто какие-то события и даже не просто уверение самого главного догмата
христианства о Воскресении Христовом, но мы вспоминаем события, которые уяснили
нам важнейшие догматические истины. При каком-то отвлеченном взгляде на христианство
эти истины, может быть, могут показаться и важными, но, по крайней мере, далекими
от нашей жизни. Если же мы посмотрим внимательнее, если мы посмотрим по-церковному
и по-христиански, то окажется, что все совсем не так, а именно - эти истины
как раз ближе всего к нашей жизни.
Потому что
Господь, с одной стороны, показал через осязание Фомы, что Его тело отличалось
всеми свойствами, которые вообще должно иметь человеческое тело, что это именно
тело человека, что это не только не какой-то призрак, но что оно не является
и каким-то особым созданием, особой тварью, пусть и не призрачной, но созданной
только для того, чтобы уверить Фому. Нет, как свидетельствует все церковное
предание, начиная с самого Евангелия, Господь показал именно нормальные свойства
человеческого тела. И мы знаем, что это не только было явлено через осязание
Фомы, но и тогда, когда Он ел в других случаях с учениками, и другими способами
Он всячески на это указывал. Но, с другой стороны, сам способ явления Христа
через затворенные двери никак не может быть назван нормальным человеческим способом.
И это свойство тела, которое проходит через закрытые двери, конечно, не является
свойством человеческим, а является свойством божественным. И получается, что
Христос не только как Бог вездесущий прошел через затворенные двери, что не
было бы ни для кого удивительным (и ученики сами прекрасно знали, что Господь
присутствует везде, в том числе в Сионской горнице, хотя двери в нее закрыты),
но Он именно с телом, которое имеет нормальные человеческие свойства, пришел
через заключенные двери. Причем, когда Фома Его осязал, он как раз убедился,
что тело имеет известную ограниченность в пространстве, ставит некую преграду
осязанию, и поэтому, казалось бы, через эти самые свойства оно должно было бы
быть неспособным проходить через стены. Но прохождение через закрытые двери
показало, что тело Христово одновременно обладает божественными свойствами,
что очень подчеркивается в сегодняшнем богослужении, особенно в каноне, который
читался на утрени. Там сказано, что Христос показал Себя по телу неописуемым,
потому что действительно Его тело было неописуемо, т.е. неограниченно в пространстве,
если оно смогло пройти через закрытые двери. Таким образом, обычные свойства
Божества оказались присущими Христу и по телу. Но и противоположные свойства
тоже оказались присущими Ему по телу. Что же это означает? Означает ли это,
что Христос и по телу был тоже неописуем, а если кто-то мог Его видеть и осязать,
то это просто были такие случайные явления, которые были созданы специально
через чудо Божие, чтобы уверить Фому, а через него других учеников, т.е. с такой
дидактической целью?
Бывали в истории
Церкви разные люди, которые так учили. Но всех их Церковь анафематствовала как
еретиков. Между прочим, одним из них был в VI веке Константинопольский патриарх
Евтихий, память которого Церковь совершает завтра, потому что он и во святых.
Так бывает. Хотя за свое еретическое мнение он был низложен с престола и умер
в изгнании, но, по свидетельству очевидцев, он покаялся в своей ереси перед
смертью, поэтому она и не воспрепятствовала ему стать святым. Люди, даже очень
благочестивые по жизни, тоже могут заблуждаться, но если эти заблуждения касаются
догматов, касаются каких-то вещей, важных для спасения души, то человек, чтобы
стать святым и вообще спастись, должен еще при жизни в них покаяться, - что
и произошло с Константинопольским патриархом Евтихием (не надо его путать с
еретиком Евтихием, основателем монофизитства, который жил на 100 лет раньше).
Так же думали и иконоборцы в VIII-м, а особенно в IX веке. Поэтому они и говорили,
что если описать это тело Христово (ведь на иконе, конечно, можно нарисовать
то тело, которое осязал Фома), то толку никакого, потому что по сути мы изобразим
какое-то случайное представление, которое Бог создал специально для этого случая,
чтобы уверить истинность Воскресения; само же тело Христово проходило через
двери, и потому неосязаемо и не ограничено в пространстве, а потому и неизобразимо,
потому что изобразить на иконе можно только то, что ограничено в пространстве.
Но вот, все
эти мнения, которые по-разному обосновывали утверждение, что Христос все-таки
неописуем, а если осязаемость и описуемость были явлены Фоме, то это было сделано
только временно и одноразово, - все эти мнения, начиная с гностических и кончая
иконоборческими, Святая Церковь анафематствовала как ереси. Потому что православное
учение заключается в том, что Христос одновременно был и описуемым по человечеству,
и неописуемым. Конечно, Он был неописуем по Божеству, но, поскольку Он един,
то и человечество в Нем проявляет свойства Божества. То есть и плоть Его проявляют
те свойства, которые свойственны Божеству, хотя ей самой свойственны человеческие
свойства, и она их тоже проявляет. Но при этом ей свойственны и свойства Божественные:
худшее порабощается лучшим. И поэтому, когда надо, описуемая плоть становится
неописуемой, как ее называет канон сегодняшнего праздника, и может проходить
через двери.
Вот такой
догмат, очень важная часть догмата о воплощении Бога. И многие люди об этом
могут подумать: "Ну, хорошо. А какое это имеет отношение к моей обычной
повседневной жизни?" Самое прямое. Конечно, если человек никогда не причащается,
то ни этот догмат, ни вообще какая бы то ни было христианская истина к его жизни
не имеет никакого отношения. Потому что такой человек совершенно вне христианства
находится, что бы он сам про себя ни думал, хотя бы его предки были русскими,
православными, священниками или даже святыми, - сам он никуда не годится, потому
что если он сам себя отлучает от причастия, то он абсолютно не христианин, здесь
даже не о чем говорить. Но если мы причащаемся, если мы христиане, то мы как
раз должны знать, что каждый раз при этом мы обращаемся к божественным свойствам
плоти Христа. Потому что как может в каждой частице причастия быть совершенно
весь Христос, все тело Христово? Это означает, что причастие совмещает в себе
свойство человеческой и вообще тварной природы - делимость - и в то же время
свойство божественной природы - неделимость. Ведь что значит совмещение делимости
и неделимости, описуемости и неописуемости? Это значит, что делимое делится
на части (потому что результатом деления целого всегда будут части), но при
этом в каждой части оказывается вновь все целое, - и это не второе какое-то
целое, это не размножение делением или почкованием, а это именно одно и то же
целое. У Христа только одно тело. Количество тел Христа не увеличивается соответственно
с количеством частиц причастия и с количеством раз, когда совершается литургия.
Тело Христа только одно, но, тем не менее, оно делится в пространстве так, что
остается неделимым и в каждой частице причастия пребывает целиком. И каждый
раз, когда служится литургия, оно пребывает целиком, целиком дается верным,
вплоть до каждой частички причастия. И вот это, конечно, никак не могло бы быть
свойственно ни хлебу, ни вину, ни человеческому телу, в частности, телу Христову,
потому что все это - материальная природа, которая может только делиться. Но
точно так же мы можем сказать, что телу Христову по Божеству не свойственно
было бы делиться на части, потому что Божество неделимо. И выражение "часть
Божества" - абсурдно или еретично. Например, мы не можем говорить, что
одна из ипостасей Троицы это часть Божества. Каждая из ипостасей Троицы это
целое Божество, сколько Его есть, но при этом Божество троично и неделимо. Но
получается, что в частицах причастия единый Христос делится, оставаясь при этом
неделимым, сохраняя Свои Божественные свойства, но приобретая делимость от свойств
той природы, с которой соединилось Божество, - от свойств человеческой природы.
Если бы Он не делился, то нельзя было бы нам причащаться. А теперь получается,
что мы как раз постоянно пользуемся тем, что во Христе соединились свойства
Божества и человечества, и оба эти свойства свойственны Христу и по Божеству,
и по человечеству. Не так, что произошло смешение свойств божественной природы
и свойств человеческой природы - так учат монофизиты, и у них получается некая
особая природа из Божества и человечества, - а так, что в ипостаси Сына, т.е.
Логоса, которая воплотилась, присущи свойства и одной природы, и другой природы,
и они проявляются так, как это полезно для домостроительства нашего спасения.
Вот почему
мы должны все время думать о догматах. Потому что если мы не понимаем таких
вещей, на самом деле основополагающих вещей (хотя какой-нибудь катехизис XIX
века об этом ничего не говорит; но он вообще говорит о том, о чем можно и не
упоминать, зато не отвечает на важнейшие вопросы), если мы не исповедуем этих
вещей, то тогда непонятно, что мы вообще делаем в Церкви, непонятно, зачем мы
причащаемся. И действительно, многие люди так вот и думают: "Зачем я буду
причащаться? Я могу и раз в год придти причаститься, раз это просто такая обязанность…"
Ну, некоторые особо продвинутые знают, что нельзя добровольно оставаться без
причастия больше чем на три недели, и стараются причащаться, но все равно не
понимают, зачем это надо, а делают это ради дисциплины. Конечно, и то хорошо,
когда человек понимает, что это надо для церковной дисциплины; это первая ступень,
без дисциплины никуда; но все-таки та же церковная дисциплина говорит о том,
что мы должны изучать нашу веру, что мы должны понимать ее глубже и глубже,
и, может быть, начав это делать только по велению дисциплины, все-таки постепенно
начать понимать, почему дисциплина установила это именно так, а не иначе. И
поэтому будем помнить, что мы должны все время причащаться - в том числе, и
на Светлой седмице, и сегодня, в первый после этой седмицы день, в Неделю о
Фоме. Аминь.
|
Обсудить
можно
|