О том, как можно спастись.
Слово в день памяти преподобного Симеона Нового Богослова

12/25.10.2004

Почему появляются юродивые. Особая форма юродства у св. Симеона: он писал о том, о чем писать не принято, - о своем опыте богообщения. Некоторые его формулировки были потом соборно осуждены; почему так получается. Святоотеческие писания надо понимать в контексте всего церковного Предания, иначе их чтение нас не попользует. Почему свт. Григорий Палама не мог ссылаться в полемике на писания св. Симеона. Что самое главное в учении св. Симеона, и почему от этого не надо приходить в отчаяние. Спасение невозможно человеку, но возможно Богу. Надо просить у Бога главного - помощи в исправлении, - чтобы и то неглавное, что Он нам дает, пошло нам на пользу. Господь спасает тех, кто хочет спастись и делом показывает это свое желание.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы совершаем память преподобного Симеона Нового Богослова, который преставился в XI веке, в 1022 году. Почти 1000 лет назад он жил, и он является одним из самых почитаемых православных святых. Но в народе, бывает, о нем и не знают, а больше он известен всяким монахам и богословам, хотя, конечно, это совершенно несправедливо, потому что для своего времени, а еще больше для нашего времени святой Симеон Новый Богослов является одним из тех немногих святых, которые высказывали именно те истины, которые особенно склонны забывать современные христиане.

А так всегда бывает, что когда христианское общество начинает почти поголовно совершать одни и те же ошибки, появляются в этом обществе такие святые, которые его обличают и указывают на эти ошибки и говорят о том, как правильно. И вот, в середине первого тысячелетия такими являлись юродивые, потому что, обличая разные ошибки, они, по видимому, в чем-то нарушают заповеди, т.е. кажется, что они как-то грешат, причем грешат как-то совершенно очевидно и сильно. Но на самом деле смысл их поступков совершенно другой, не греховный, потому что юродивые именно показывают христианам, что они не понимают христианство и, в частности, не способны разобраться, в чем грех, а в чем не грех. И учитель преподобного Симеона Нового Богослова, тоже по имени Симеон, по прозванию Благоговейный, который был монахом Студийского монастыря, до этого некоторую часть своей жизни был юродивым. Поэтому можно сказать, что и самому святому Симеону Новому Богослову подвиг юродства был не чужд, хотя в таком явном виде он его и не проходил. Но просто православный человек в той или иной степени всегда должен проходить подвиг юродства, особенно если он показывает какой-то необычный для своего окружения образ жизни, и особенно для окружения православного. Тогда окружающие просто начинают считать, что такой человек уклоняется от православия, что что-то с ним не то, но он должен спокойно принимать эти насмешки и не бояться их вызывать, и такое поведение, которого от нас и заповеди требуют, оно тоже сродни юродству. И некоторые могут в такой склонности к юродству преуспевать больше, некоторые меньше; и вот, видимо, преподобный Симеон Новый Богослов преуспевал в этом больше.

Но то юродство, которое явил в своей жизни Симеон Новый Богослов, было другого рода. Оно не было таким видимым, что называется, по внешнему человеку, а было по внутреннему человеку. Потому что он сочинял гимны, которые тогда широко распространялись, хотя и не было книгопечатания, но в монашеской среде они переписывались и читались, как у нас это было во время самиздата, - и вот в этих гимнах он писал не только о том, о чем обычно пишется в аскетических сочинениях, не только о правилах подвижничества (хотя и этого там, конечно, очень много), но и о своем опыте боговидения, о том, как ему являлся Бог, т.е. то, о чем обычно святые избегали писать. Бывает, что мы встречаем часто такое в житиях, когда со слов кого-то, кто оказался случайно рядом со святым и видел, или кому святой рассказал по секрету, а тот уже после смерти святого рассказал о божественном явлении ему. Но чтобы самому про себя такое рассказывать, это считалось ненормальным, и потому сочинения святого Симеона очень у многих вызывали соблазн. И кроме того, он так излагал это, что при желании это можно было понять и неправославно. И действительно, уже XII веке состоялся один собор, на котором были анафематствованы разные ереси, и в формулировках еретического учения, которое анафематствовалось этим собором, были использованы целых двадцать два тезиса Симеона Нового Богослова, причем они были приписаны другому автору, но они прямо дошли в его собственных сочинениях. И вот, получается, что мы почитаем во святых преподобного Симеона, в то время как столь много его высказываний анафематствовано церковным собором, причем этого осуждения никто не отменял и никто не говорил, что эти высказывания не еретические, а православные.

Почему же такое может происходить (а это не единственный подобный случай в христианской истории)? Потому что христианство однозначно не выражает никакой формулы, и любая формула православного вероучения, будь она самой правильной в момент своего появления, впоследствии может стать еретической и быть использованной еретиками, потому что ее можно истолковать иначе. А бывало и наоборот - какие-то формулы появлялись у еретиков, а потом истолковывались православно. Вот, например, в Символе веры мы говорим, что Сын единосущен Отцу. Сейчас мы это, конечно, понимаем православно. И в IV веке из-за этого шла очень большая борьба - за то, чтобы это слово в православном понимании было включено в обязательное исповедание веры, в Символ веры. Но появилось-то оно раньше, появилось оно еще в III веке как богословский термин, причем как термин неправославный; его тогда использовали в другом смысле, который Церковь отвергла. Есть и еще подобные примеры. Поэтому не будем удивляться, что в творениях святого Симеона Нового Богослова кто-то мог усмотреть ересь, тем более, что люди не знали, что на самом деле автором является святой Симеон, а приписывали его высказывания тому еретику, который не сам придумал их, а просто по-своему истолковал святого Симеона. Вот как важно не просто читать святых отцов, потому что это хотя и необходимо, но не достаточно, а важно их понимать в контексте церковного Предания. Потому что, если мы поймем их как-нибудь иначе, по своему уму или с подачи чуждых Церкви истолкователей, нам не поможет то, что мы читали святых отцов, - как нам, собственно, не поможет и чтение Евангелия, ведь еретики и Евангелие толкуют неправильно; что же нам удивляться, что и творения святых отцов толкуются еретиками тоже неправильно? Никакое чтение само по себе нас не сделает православными христианами и не просветит нас светом православного учения. В лучшем случае мы поймем логическую связь мыслей у какого-то автора, которого мы читаем, и то, может быть, не очень хорошо поймем; но для того чтобы понять православное богословие, которое содержится и в Евангелии, и в творениях святых отцов, мы должны прежде всего сами пребывать в православной традиции, жить в Православной Церкви и в своей вере во всем подчиняться церковному учению, и вот только тогда мы получим пользу.

И вот, из-за того, что столь многих даже из православных христиан соблазняли творения святого Симеона Нового Богослова, на него долгое время не могли ссылаться как на общепринятый авторитет. И даже в XIV веке, во время исихастских споров, когда святитель Григорий Палама очень многое заимствовал в своей аргументации у святого Симеона, он никогда не ссылался на него прямо, что вот святой Симеон пишет так-то и так-то. Почему? Потому что это не было в то время полезным аргументом, поскольку ему бы на это ответили: "Симеон такой же еретик, как и ты". Поэтому в полемике ссылка на святого Симеона не годилась, а для того чтобы самому понять православие, это годилось; теперь же нам это годится и в полемике, потому что сейчас уже нет никаких споров по поводу святости Симеона Нового Богослова, и мы должны понимать, что он святой, что никто из православных христиан его святость оспаривать не может, и теперь можно на него ссылаться как на богословский авторитет.

Но самое главное, конечно, не это. Главное - стараться понять самое основное в его учении. Что же там основное, и что так задевает людей? А то, что святой Симеон очень ясно дает понять, что если мы просто будем христианами, для того чтобы быть хорошими людьми, для того чтобы регулярно исполнять церковные обряды и не нарушать грубо (а если нарушили, то каяться) какие-то свои житейские обязанности, которые диктуются нам христианскими заповедями, - если мы так вот просто будем жить, то мы все равно не спасемся. Это и приводит людей в отчаяние, потому что, в общем-то, и соблюдать какие-то внешние христианские добродетели уже затруднительно. И что же тогда делать? Но такие вопросы нужно задавать тоже святым, тому же Симеону Новому Богослову, потому что только от них мы можем действительно получить ответ на вопрос, как спастись. И ничего в этом вопросе нет нового, если вспомнить Евангелие - тот случай, когда ученики тоже, услышав от Христа о том, как надо жить, приходят в отчаяние и спрашивают у Господа, кто ж тогда может спастись. И слышат в ответ, что "невозможное человеку возможно Богу". Что же мы настолько не верим в Евангелие, если видя сказанное, что невозможное человеку возможно Богу, думаем, что мы не можем спастись? Мы просто своими силами не можем спастись, - вот об этом мы, значит, забыли, если мы отчаиваемся и приходим в какое-то уныние, считая, что спастись трудно или невозможно. А это потому так, что мы просто думаем спасаться своими силами. И то огорчение, в которое мы приходим, связано как раз с тем, что мы начинаем догадываться о том, что это невозможно. Но тут-то и должна начинаться наша вера в Бога. А вера в Бога означает веру в то, что Господь нас спасет, но спасет не так, как об этом думают баптисты. А ведь у нас очень многие православные, и в истинно-православных юрисдикциях, и в неистинно православных, - тоже стихийные баптисты. Они думают так: вот мы ходим в церковь и поэтому спасемся. Но у баптистов такое учение, такая догматика, что они уже все Христом автоматически спасены. А вот когда так думают православные, то это просто какое-то безумие. Это просто даже и не догматика, а просто такое народное верование, установившееся помимо всякой догматики. Конечно, так мы не спасемся.

А как мы спасемся? - Если будем постоянно себя понуждать исполнять заповеди, все время жить немножечко за пределом - не на пределе, а именно за пределом. То есть мы должны понимать, что в православие мы приходим с целою ровно противоположной той, что мы сами себе выставляем. Потому что мы приходим в православие, чтобы успокоиться, чтобы нам было хорошо, чтобы не так дергаться в жизни, чтобы легче переносить житейские скорби и т. п. А может быть, у нас есть и корыстная цель - чтобы у нас в жизни появилось что-то хорошее от Господа за то, что мы пришли в Церковь. Причем, действительно, мы можем все это получить - мы можем стать спокойнее, получить от Господа что-то материальное, в чем мы нуждаемся, и даже что-то сверх того; но проблема в том, что мы должны просить у Него главного, и только тогда то из не главного, что Он нам посылает, пойдет нам на пользу. А главное, что мы должны у Него просить, - это чтобы Он помогал нам исправляться. А если человек действительно исправляется, то это всегда несколько болезненно, всегда сопряжено с болью. И поэтому, с одной стороны, не надо перенапрягаться в стремлении исполнять заповеди, потому что если мы со скоростью, с какою бегают стометровку, начнем бег на марафонскую дистанцию, которой все-таки является наша жизнь, несмотря на ее краткость, то ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому не надо делать какие-то сверх-усилия, которые мы не можем проявлять постоянно, чтобы потом выдохнуться и совсем упасть. Это такая ошибка в духовной жизни, против которой неоднократно предупреждали святые отцы. Но не надо и расслабляться. То есть надо немножко перенапрягаться сверх сил, если потребуют обстоятельства жизни, а в остальное время можно позволять себе и отдыхать, чтобы оставаться всегда в силах жить по-христиански; но надо все время понуждать себя каяться, понуждать себя исполнять заповеди, а самое главное, без чего не будет всего остального, - все время понуждать себя к молитве, к памяти Божией. Вот это и есть то главное, чему учит святой Симеон Новый Богослов. Надо именно стараться быть с Богом и исходя из этого устраивать свою личную жизнь, а не исходя из того, чтобы у нас было меньше неприятностей в жизни и больше приятного. И вот тогда, хотя мы своими силами все равно спастись не сможем, Господь нас сам спасет, потому что мы, живя таким образом, покажем, что мы сами этого хотим. Господь не спасает никого, кто этого не хочет, но спасает всех, кто этого хочет сам. Аминь.