Часть IV. Венец нетленный.

9. Молитвенник о душах наших.

Цвети Российскаго луга духовнаго, в годину лютых гонений дивно процветшии, новомученицы и исповедницы безчисленнии: святителие, Царственные страстотерпцы и пастырие, монаси и мирстии, мужие, жены же и дети, добрый плод в терпении Христу принесшии, молитеся Ему, яко Насадителю вашему, да избавит люди Своя от безбожных и злых, да утверждается же Церковь Русская кровьми и страдании вашими во спасение душ наших.
Тропарь Новомученикам и Исповедникам Российским

Отец Александр отошел в лучший мир, где, как верят все хорошо знавшие его, он получил от Господа праведное воздаяние за все труды и страдания, которые он понес в земной жизни, за терпение клеветы, за смирение, незлобие и бескорыстное служение на пользу Церкви, которыми он всегда отличался, за свет, который дарил он людям, и за его мученическую кончину.

Батюшка перешел в вечную жизнь в Новолетие. Святые отцы установили праздновать этот день, как начало христианской свободы, в воспоминание проповеди Спасителя о приятном лете Господнем, как праздник новой благодати. И вот, в этот день для Батюшки началась новая жизнь, лето Господне нескончаемое...
В этот день на литургии читают Евангелие о том, как Господь прочел в иудейской синагоге пророчество Исаии: "Дух Господень на мне, Егоже ради помаза Мя..." Именно эти слова написаны на свитке, который держит Младенец Христос на иконе Божией Матери "Достойно есть", в день памяти которой Батюшка перешел в РПЦЗ. У Господа не бывает ничего случайного.

Чада о. Александра получили своего небесного заступника, который не оставил их без помощи и утешения.
Не случайно уже на следующий день после его гибели, 15 сентября, в Управлении юстиции, позвонив в Москву, неожиданно заявили, что задержек с регистрацией больше не будет. Как-то даже не верилось; но 26 сентября приход был зарегистрирован - и как раз в тот день президент Б. Н. Ельцин подписал Закон о "свободе" вероисповеданий, после принятия которого пришлось бы ждать регистрации еще много лет. Это явное чудо можно приписать лишь молитвенному предстательству пред Господом Новосвященномученика Александра: ведь в Управлении юстиции вполне могли затребовать еще какие-то справки, чтобы дождаться вступления в силу нового закона.

Елена Устрижицкая: "Когда мы узнали, что нас зарегистрировали, я подумала: вот, Батюшка наш здесь, на земле, все пробивался, пробивался, все хотел устроить, как лучше, а все не получалось, какие-то все время препятствия были. Вот он и ушел туда, наверх, на небо "пробиваться"... И теперь помогает нам!"

В Москве вышел спец-выпуск бюллетеня "Вертоградъ-Информ", в котором рассказывалось о жизни и мученической смерти Батюшки, а в конце были такие слова: "Вновь явилась всему миру истинная слава Христовой Церкви - слава мученическая. Отец Александр пошел Христовым путем, принеся себя в жертву непорочную и освятив своей священной кровью нашу землю. Ныне Веру отца Александра, упование отца Александра, Церковь отца Александра увенчал победным венцом Сам Господь. Кто возразит против них, кто сможет сказать, что они - заблуждение? Нет, жизнь и смерть отца Александра - торжество нашей Веры и Церкви, это победа, победившая мир! Это и великое утешение для нас, и настойчивый призыв следовать путем отца Александра, потому что наша Церковь - Церковь мучеников, потому что в раю нет нераспятых".
Однако, в РПЦ МП чаще всего рассуждают совсем не так. Например, некоторые, видящие неправды и ересь, распространившиеся в МП, говорят: "Да перейти-то в другую юрисдикцию можно, но ведь там только шишек себе набьешь"...

Василий Лурье: "Когда мы перешли в РПЦЗ, то о. Александр говорил, что теперь все будут смотреть, что у нас будет, и решать, переходить ли им тоже или нет. И вот, то, что произошло, как раз и показало, что переходить надо. Но все поняли это совершенно наоборот: "переходить не надо, а то убьют"..."

Впрочем, может быть, в этом есть своя положительная сторона: ведь ничего хорошего не было бы в том, если бы в Истинную Церковь люди переходили по принципу поиска "легкого" спасения; такие люди не надежны и никакой пользы от присоединения к Церкви не могут получить; это те, про которых Спаситель в Евангелии говорит, что они временами веруют, а во время скорбей и гонений на веру отпадают, - а про таких людей апостол Петр говорит: "…быша им последняя горша первых. Лучше бо бе им не познати пути правды, нежели познавшим возвратитися вспять от преданныя им святыя заповеди. Случися бо им истинная притча: пес возвращься на свою блевотину, и свиния, омывшися, в кал тинный" (II Петр. 2:20-22).

На другой день после отпевания Батюшки, 21 сентября, на Рождество Пресвятой Богородицы, секретарю общины Ольге Митрениной позвонил Первоиерарх РПЦЗ митрополит Виталий, назвал Батюшку священномучеником и сказал, что на ближайшем Архиерейском Соборе будет ставить вопрос о его канонизации. Эта новость всех очень поразила. Это уже было не мнение только близко знавших Батюшку, но мнение Первоиерарха Церкви. Ведь никто из чад Батюшки не просил ни о чем, да мы и не посмели бы просить об этом.

А потом из Парижа позвонил о. Вениамин Жуков и сказал, что, по благословению митрополита Виталия, будет служить о. Александру молебен, как священномученику. В два часа дня мы собрались дома у Ольги. Молебен передавался прямой трансляцией на телефон с микрофоном, и нам все было слышно, так что мы тоже участвовали в этом молебне. Молебен был Пресвятой Богородице и священномученику Александру. Отец Вениамин молился о матушке Валентине, о Ларисе, о всех прихожанах храма Св. Елисаветы, о всех гонимых православных христианах... А в конце пропели величание: "Величаем, величаем тя, священномучениче Александре, и чтем честная страдания твоя, яже за Христа претерпел еси". Так впервые Батюшку прославили в парижском храме Святых Новомучеников и Исповедников Российских. А в петербургской квартире слушали, молились и плакали...

Татьяна Сенина: "В тот день с утра я совсем было разболелась, была температура 38,4. Но я все-таки пошла на службу на приход Св. Иоанна Кронштадтского. Я хотела только исповедаться, к Причастию не подготовилась. После исповеди я всю службу просидела в коридоре, от жара плохо соображала. О словах Владыки Виталия о канонизации я узнала уже с утра. Это было так неожиданно, и в этом виделся промысл Божий. А потом днем на молебне я стояла, молилась и думала: "Ну вот, всё исполнилось. И больше ничего не нужно..." Это было настоящее чудо. И после молебна весь мой жар сразу прошел, и я в тот раз ничем не заболела. Верно, это Батюшка исцелил меня. И уже не так важно, канонизируют ли Батюшку официально или нет. Ведь пред Господом и для нас он все равно - святой".

Василий Лурье: "Господь послал нам такое большое утешение за большую скорбь. А то ведь мы могли бы и отчаяться совсем".

В тот же вечер я, под впечатлением от молебна, написала тропарь и кондак Священномученику Александру, а затем написала ему целиком службу. Писалось легко - видимо, Господь помогал. Потом я составила и акафист новому святому.

На следующий день после молебна был девятый день по смерти Батюшки. Мы ездили на могилу. Отец Александр Щипакин отслужил панихиду. Могила Батюшки вся была в цветах. Шел дождик...
А потом о. Александр вместе с тремя членами нашей общины заезжали в Царское Село и отслужили литию на том месте, где было найдено тело Батюшки. И спели впервые тропарь и кондак священномученику Александру (о. Александр Щипакин подпевать не стал, но перекрестился).

Людмила Борисовна Шумейко: "После того, как наш приход зарегистрировали, я ходила оформляла документы, и Батюшка так помогал! Я вот только помолюсь мысленно: "Батюшка, ну если ты хоть немножечко меня любишь, - помоги, пожалуйста!" - и всё сразу подписывали. В Налоговой Инспекции мне за один день оформили все нужные документы, на что должно было бы уйти дней десять. Это было в двадцатый день после смерти Батюшки. И много было подобных чудес... Я верила, что теперь Батюшка все будет устраивать, как нужно".

Матушка Валентина Жаркова: "Я теперь гуляю с собакой, и иногда Икар[1] вдруг встанет, уставится в небо и стоит - с места не сдвинуть. Не лает, ничего. Просто стоит и смотрит в небо. Я смотрю - ничего там нет, небо и все. А он - словно бы видит что-то..."

Зоя Васильевна Гнип: "При жизни Батюшки мой зять был неверующим. Когда я попросила Батюшку придти освятить нашу квартиру, то зять так не хотел этого, что даже нарочно в тот день напился. Когда Батюшка пришел, зять был совсем в бесчувственном состоянии. Я расстроилась, говорю: "Батюшка, зять мой так напился... Что же делать?" Батюшка улыбнулся: "Ничего, мы его сейчас святой водой покропим!" Освятил квартиру и ушел.
А уже после убийства зять как-то вдруг вспомнил, как тогда напился, и стал каяться, просить у Батюшки прощения перед его фотографией. Плакал, говорил: "Батюшка, ты прости меня, что я тогда напился!.." И после этого он стал верующим, исповедался и причастился! И теперь он часто молится Батюшке, разговаривает с ним, как с живым..."

Сороковой день пришелся на 23 октября - день памяти всех преподобных Оптинских Старцев. К этому дню приехал в Петербург епископ Евтихий, а также о. Тимофей Алфёров, священник РПЦЗ служивший в селе Любытино. В этот день состоялась заупокойная литургия в храме Св. Елисаветы. Батюшка сказал правду - храм действительно открылся в октябре. Правда в тот раз - всего на один день. После литургии ездили на могилу Батюшки, где епископ Евтихий отслужил заупокойную литию.

Ирина Анатольевна Смирнова (из ее письма, написанного в ноябре 1998 г.): "Ваш адрес я списала из выходных данных замечательной книги об отце Александре.[2] ...примите мой низкий поклон за ту духовную радость, которую я испытала, читая ее. Мне дали ее в Монреале, где владыка Виталий распространял книгу среди священников и своих прихожан. Я последние годы жила за границей, и вот вернулась теперь в Россию...
...Как раз в годовщину его [о. Александра] гибели я горячо молила его помочь мне вернуться на родину (в силу обстоятельств это было сделать крайне нелегко). И вот - я здесь".

Татьяна Сенина: "То, что сороковой день был на Оптинских Старцев - это в чем-то знаменательно. Для меня Батюшка был связан с Оптинскими Старцами, особенно - со св. Амвросием. Я помню, в Шувалово был период, когда Батюшка не бывал на исповеди. Тогда я ни у кого больше не могла толком исповедаться, и мне было тяжело. Так прошло несколько недель, и наконец, перед всенощной под воскресенье я решила отдать Батюшке записку с исповедью, чтоб он потом прочел разрешительную молитву, как бы заочно. Я спросила у него - он был в это время один в подвальчике под храмом, все уже ушли наверх, начиналась служба:
- А заочно вы можете грехи отпустить?
- Ты что, Татьяна! Я и так каждый день веду войну, а если я еще и чужие грехи буду на себя брать - я тогда вообще в землю уйду!
- Нет... Батюшка, если по записке? Старцы Оптинские так делали...
- То Старцы!.. Я себя с ними не могу равнять.
Потом посмотрел на меня и вдруг сказал: "Подожди здесь!" - и ушел наверх. Вернулся с епитрахилью и поручами в руках, облачился, прочел молитвы и исповедал меня. Потом собрался и уехал в Гатчину. А я на следующий день причастилась. Это был день св. Амвросия Оптинского - 23 октября. С тех пор я окончательно поняла, что мы с Батюшкой связаны на всю жизнь.
А потом было и еще одно чудо. Я читала житие преподобного Амвросия и прочла, как один раз старец смотрел на кого-то, и у него из глаз два луча света выходили и шли к тому человеку все время, пока он на него смотрел. Я прочла и подумала: интересно, как это может быть? Подумала и забыла. А через некоторое время я стояла на всенощной. И во время входа, когда Батюшка вышел из боковой двери алтаря, мы с ним встретились взглядом - и меня как осияло. И потом всю службу словно бы сияние было в душе. И тогда я поняла, как это может быть.
Батюшка никогда не хотел равнять себя со старцами, считал себя обыкновенным священником, ни о какой славе не помышлял, - а вот, взяли его к себе Оптинские Старцы. Преподобный Амвросий ведь говорил: "Где просто - там Ангелов со сто". Вот в Батюшке эта простота и была".

[1] Доберман-пинчер Икар умер осенью 2002 года, пережив своего любимого хозяина на пять лет.

[2] Один из первых вариантов настоящей книги был послан за границы России, в т. ч. в Канаду, где его распространяли почитатели убиенного Батюшки.